Я старую игрушку храню, как талисман

Простая безделушка, смешной самообман,

Но все же, все же, все же, так хочется считать,

Что талисман поможет и мне счастливым стать.

Прошло уже так много лет... Что каждый день, когда я просыпаюсь, я не могу понять сон это или явь? Иногда мне кажется, что на самом деле все, что происходит, происходит не со мной. Что все это в действительности мой нескончаемый кошмар, который закончится, стоит мне открыть глаза. Но они не открываются, и тогда я ищу, судорожно водя рукой рядом с собой, единственную вещь, которая по праву считается моей. Она со мной, сколько я себя помню. Кроме нее у меня есть только жалкая сырая порванная роба. И даже нет нижнего белья. Временами, когда я могу связно мыслить как человек, а не как обезумевшие от боли животное, я думаю, что они оставили ее в насмешку. И вот наконец-то рука нашла его, мой талисман. Пальцы приятно холодит металл. Это невозможно, но холод этого металла приятен даже в этом жутком месте. Месте, где изо рта вырываются облачка пара, а руки сжимают худые плечи в отчаянной попытки согреться. Подушечки пальцев нежно исследуют давно уже известный до малейшей выпуклости и вмятины, кулон.

* * *

Когда-то давно, как будто в другой жизни... В той иной жизни, полной блеска золота, искрящихся изумрудов, брильянтов, призрачных улыбок, скрывающихся за великолепными веерами, веселого смеха и красок маскарадов. В жизни, когда у него было все, в далекой юности был один человек, которого он очень любил — даже больше, чем себя, только понял это слишком поздно. Этот человек, смущаясь и краснея, неловко поправляя свои растрепанные волосы, подарил ему обычный металлический кулон. Тогда, когда он увидел этот подарок, то разозлился и обозвал его жалким. Он кричал, совсем не замечая, как темнеют некогда яркие, цвета листвы, глаза его любимого. Поэтому, когда тот развернулся и быстрым шагом ушел, то он продолжал стоять и сыпать проклятья на эту черную вихрастую голову. Лишь потом, в темноте ночи он позволил себе лежать в своей спальне, гладя кулон, и уснуть с улыбкой на губах.

* * *

Каким же он был глупцом! Когда он проснулся, то думал, что стоит ему извиниться — и тогда все будет как прежде. Поэтому, когда за завтраком его черный филин принес газету, то он был в совершенно прекрасном настроении. И собирался прочитать новости и посмеяться над "проблемами" Министерства. "Пророк" выпал из его враз ослабевших рук, как только он прочитал заголовок первой полосы. "Мальчик, Который Выжил, все же умер?!"

Талисман, не обмани мои надежды

Талисман, в тебя я верю, как и прежде,

И чтобы солнце мне светило сквозь туман,

Ты улыбнись, ты улыбнись, мой талисман.

Уже намного позже, после смерти Гарри Поттера, силы добра стали невероятно жестоки. И теперь уже Пожиратели Смерти в ужасе прятались от них, забиваясь подобно крысам в разные щели. Только тогда, хоть он и полностью изучил кулон, он нашел механизм, который открывал две половинки медальона. Там оказалась фотография... Он и Гарри прижимались к дереву, сжимая друг друга в объятьях, судорожно целовались, как будто в последний раз. И записка, написанная знакомым размашистым подчерком: "Оказывается, тогда нас видел Колин". Когда он читал ее, то чувствовал, как по щекам катились крупные слезы боли, горечи. Он не мог стереть их, руки были в грязи, поблизости слышны вспышки заклинаний, но весь его мир сузился до этой маленькой фотографии и клочка бумаги. Именно тогда его и поймали. Его судили, он видел море злых лиц: Уизли, Грейнджер и другие, кого он видел или знал прежде. Его родители покоились в склепе на земле Малфой-Менор, и у него не осталось живых родственников, а единственный человек, с которым он бы прожил жизнь, был убит. Теперь ему было нечего терять.

И я не унываю, когда мне не везёт,

Я говорю "бывает, случайности не в счет",

Но всё же, всё же, всё же хватаюсь за карман

На что это похоже, в чём дело, талисман?!

Теперь, когда с того момента, как нога последнего Малфоя ступила из лодки на территорию Азкабана, прошло чуть больше тридцати лет. Находившиеся в тюрьме люди привыкли, что каждый год, в один и тот же день, в одной из камер заключенный низким хриплым голосом затягивал, будто завывая, как волк на луну, грустную песню. Которую в скором времени слушали все. Поэтому когда 31 июля слова песни не прозвучали, обеспокоенные охранники собрались перед камерой узника 999. Начальник охраны, мистер Дебор, зашел туда с палочкой в руках, готовый, если что-нибудь случится, применить силу. Но уже через минуту, оценив обстановку в камере, опустил ее и, развернувшись, вышел к своим подчиненным.

— Концерта не будет, ребята, — совершенно спокойным тоном заявил Дебор.

— Что случилось, капитан?

— Позовите Дика и Вальтера, — не обращая внимания на вопросы, приказал мужчина.

— Зачем они вам?

— А ну исполнять, живо!

Один из новичков охранников, прыщавый юнец Мик, который не разу не слышал песни в исполнении заключенного, но слышал, как о ней говорят другие, осторожно заглянул за дверь. Там он увидел лежащего на полу камеры заключенного в грязной порванной робе. Это был старик с волосами странного цвета платины. Его лицо было обезображено страшными шрамами, на правой руке виднелась Черная метка, на которой был изображен череп с вылезавшей из глазницы змеей. На шее старика висел кулон, который он крепко сжимал левой рукой.

Мик не мог понять, что же было странного в том, что он видел, пока не заметил, что старик не дышал...

* * *

"Я, Алфонс Дебор, уполномоченный начальник охраны в тюрьме для особо опасных преступников, носящей название Азкабан, спешу сообщить Вам, Министру Магии Рональду Билиусу Уизли, о том, что "особый" заключенный 999, известный также как Х и Драко Люциус Малфой, 31.07.2030. в 09.00 был найден в своей камере мертвым. Экспертиза показала, что в его теле не найдено ядовитых веществ, на теле нет ранений и следов пыток. Посему сообщаю Вам, дорогой Министр, что шалость удалась".

Закончив письмо, Дебор встал, разминая затекшие мышцы. Начальнику охраны было уже шестьдесят восемь, но он все еще мог похвастаться отличной фигурой. На его лице почти не было видно морщин. Волосы все еще оставались такими же густыми, насыщенного рыжего цвета, хоть в них и появились белые пряди. В голубых глазах все еще можно было увидеть маленьких озорных чертиков. Но возраст давал о себе знать, и о карьере аврора пришлось забыть. Ну ничего, быть начальником в Азкабане тоже незазорно. Тем более если только там можно узнать много нового. Дебор взглянул на раскрытый кулон и усмехнулся тайне, известной только ему...