Я сижу на поваленном дереве. Почему-то просто смотреть вдаль иногда бывает приятно. Чуть дальше озеро, но сейчас там слишком много народу. Пять лет после победы над Волдемортом.

Джин подходит почти не слышно, но я знаю, что это она. Джинни кладет руку мне на плечо. У нее теплые ладошки, всегда.

Она говорит что-то и как-то незаметно вынимает сигарету из моих рук. Не смотря на всеобщие предположения, Джин совсем не похожа на миссис Уизли.

— Что у тебя случилось? — спрашивает она тихо, а я замечаю в толпе людей промелькнувшие светлые волосы. Наверняка они длиннее плеч. Он похож на отца, наверное. Я думаю об этом, но вслух говорю совсем другое.

— Все нормально, — как-то безжизненно звучит.

— Ага, я заметила, — Джин всегда отличалась наблюдательностью. — Именно поэтому ты переспал с Симусом на той неделе, а потом он звонил и спрашивал, что случилось. Поттер, мать твою, даже Финниган заметил, что не все нормально! — н-да, а вот теперь похожа, — почему-то думаю я, а она добавляет тише: — Гарри, что произошло?

Нет, правда. Ничего не произошло такого, из-за чего стоило бы кричать на каждом углу. Точнее, произошло, но потому и не скажу, что не хочу огласки.

— Все нормально, Джин. Правда, — я заглядываю в ее глаза почему-то, словно прошу о поддержке. — Ты же знаешь, мне до сих пор тяжело вспоминать об этом. Волдеморт, все такое, — я делаю неопределенный жест рукой.

— Но это пройдет… — ее голос звучит неуверенно, словно она меня спрашивает об этом.

— Прости меня за Симуса.

— Нет, ничего. Я все понимаю.

"Все понимать," — удивительная способность Джинни Уизли, потому что она знает, что ей стоит стать Джинни Поттер.

Она "все понимает", когда я пью неделями огневиски, Джин приходит лишь отобрать бутылку и сообщить о новостях.

У Джинни есть любовник, а я не против. Она даже не удивляется, когда однажды я рассказываю, как переспал с Малфоем пару лет назад.

Она "все понимает", когда ей звонит Симус и рассказывает дрожащим голосом, как я завалился к нему и всю ночь имел честь его иметь во всех позах, какие только пришли мне в голову. Но почему-то Симус умалчивает о своей влюбленности в меня и о том, как перекрасил волосы в "малфоевский" цвет. И вообще он чертовски похож на Драко.

Когда он звонит, я прекрасно понимаю, о чем Финниган рассказывает, и только усмехаюсь. Джин пару дней наседает на меня и отстает, потому что ей плевать по большому счету, а репутация не пострадала.

Джинни "все понимает", когда вытаскивает меня из борделя на окраине Лондона, где я решил не просто трахнуть, а выкупить мальчика, который похож на Малфоя. Она "все понимает", когда тащит меня, плачущего и едва переставляющего ноги, домой.

Она "все понимает" всегда. И я тоже "все понимаю".

Сказка о маленькой девочке и ее большой любви с принцем, давно лежит на пыльной полке в чулане сознания Джинни Уизли. Она "все понимает", она выросла. Теперь Джин лишь иногда вспоминает о прошлой большой любви и, когда это приходит к ней, она неизменно идет к Дину Томасу, потому что принц отказался быть ее принцем из сказки.

Джин никогда не плачет при мне, хотя я знаю, что она слабая и лишь для меня "все понимает". Она любит меня, но это все скользит по краю ее сознания, хотя едва я соглашусь на роль принца, как Джинни тут же привяжет меня к себе какими-нибудь узами, чтобы не убежал. А мне не нравится такая перспектива, поэтому мы предпочитаем делать вид для самих себя, что у нас просто — договор? контракт? соглашение? — что-то вроде дружеской сделки.

Она получается возможность вырваться наверх, а я могу спокойно отойти от шумихи, едва она покажет себя. Я знаю ее, и она не будет таскать меня за ручку ко всем, она сама пролезет.

Она взорвет этот чертов магический мир, потому что у нее есть немало талантов и амбиций.

А я смогу под шумиху тихо смыться, мне ни к чему все это.

— Гарри, если что-нибудь случилось, лучше поговорить… тебе станет легче.

Нет, ну как объяснить, что я тут подыхаю среди этого шума и гама, а этот засранец там, и мне хочется взвыть от невозможности прикоснуться. Просто прикоснуться.

Нет, правда, чего я ожидал? Что после той ночи он бросится мне в ноги с признаниями в любви?

Это же Малфой.

— Джин, когда наша свадьба?

— Ооо… ммм… ты так неожиданно… эээ… а когда тебе удобно? — она запинается, а я удивленно заглядываю ей в глаза.

— Тогда, как можно скорее.

— Правда? — радостно восклицает она и тут же поправляется. — Ммм… хорошо, я попробую что-нибудь придумать.

Ну, опять. Даже по таким мелочам в ней просыпается девочка со второго курса, которая принесла мне ужасную поющую открытку в больничное крыло.

— Спасибо, — я достаю из внутреннего кармана пачку сигарет, а Джин хмурится. Ее просто бесит, когда я курю. Но я уже не слушаю.

— … и вот тогда Рон забегает злющий, как черт, хлопает дверью, а Герм заходит следом за ним. У нее в руках палочка, она ее на Рона направляет и как долбанет его Петрификусом. А оказалось, всего-то, что Малфой теперь работает в ее издательстве.

— Что? — я почему-то кашляю.

— Ну, и ничего. Сейчас успокоился вроде, — отвечает она невозмутимо.

Джин "все понимает", но до нее не доходит, что мои раны не затягиваются, а почему-то гниют.

— Может, пойдем ко всем? — она кивает в сторону озера.

— Это обязательно?

Джин не отвечает, только хватает меня за руку и тянет туда. Я упираюсь, но потихоньку разрешаю увести себя. К нам подбегает Луна и, радостно восклицая что-то, подталкивает меня сзади, от чего я чуть не падаю.

— О, какие люди! Потти, давно не виделись, — он растягивает слова манерно, а его глаза смеются.

— Еще бы столько не видеться, — равнодушно добавляю я, стараясь не обращать внимания на то, что сердце будто бы ледяной кулак сжимает.

— Да ну? — он спрашивает как-то доброжелательно, что весьма удивляет меня, но я тоже научился носить маски. Едва я открываю рот, чтобы ответить, из-за моей спины выскакивает Лавгуд и, повисая на шее Малфоя, смеется.

— Да перестаньте вы! — весело говорит она. — Когда люди ссорятся, возле них начинает собираться разная гадость, — она едва не прыгает на месте от радости, а я чувствую, что меня почему-то переполняет тепло.

— Мозгошмыги? — спрашиваю я со знанием дела.

— Почти, — она улыбается немного загадочно. — Папа открыл новый вид и еще не придумал им название.

Я начинаю ощущать, как соскучился за все это время по ней, по Джин, не такой, как всегда, а такой, как сейчас, когда она улыбается открыто и действительно радуется. Когда ей не нужно все понимать.

И по Малфою, конечно.

Луна тем временем хватает нас за руки. Одной рукой — Джинни, а второй рукой — меня.

— Гарри! Зацепи с нами Драко! Пусть тоже идет с нами! Нечего быть одному в праздник! — от ее слов внутри что-то печально проваливается, но она такая чудесная, волшебная, сама по себе, сегодня, что мне не хочется перечить. Я хватаю Малфоя за руку, и мы скачем вчетвером, как чокнутые, к толпе людей.

Луна предлагает какую-то детскую игру, и мы собираемся в змейку. Мои руки на талии Джинни, а руки Драко — на моей, сзади цепляются Забини, Панси, Герм, Рон и прочие, всех уже и не запомнить.

И нам так весело, словно мы никогда не враждовали. Луна, она такая. Без нее ничего бы не вышло.

Когда все это заканчивается моих сил хватает только на тихое "спасибо". Она отмахивается.

— Скажи это Драко, — говорит она шепотом. — Он не может сам, ему гордость не позволяет, так что… — Луна таинственно улыбается, а я, не удержавшись, поднимаю и кружу ее.

— Я люблю тебя, — сообщаю я доверительно и знаю, что она правильно поймет меня.

— И я тебя, Поттер. Но Драко не будет долго ждать, — строго говорит Лавгуд, хотя ее глаза смеются. Она подталкивает меня, и я послушно иду.

— Спасибо, — обернувшись, шепчу я беззвучно, хотя знаю, что сейчас он не ждет меня и ее наставления не имеют смысла, но появляется что-то теплое на месте горелой пустоты внутри. — Спасибо.