Я всегда знала, что никогда не буду читать своей дочери сказок.

Сказки — это самая большая ложь, которую только можно вообразить. Хотя, может быть, это всего лишь возможность хоть на какое-то время поверить в сказку, которая никогда не случится в жизни. Я всегда любила истории про принцесс. Может, поэтому моя «сказка» стала для меня настоящим кошмаром на долгие два года. И я не собираюсь повторять ошибку моей семьи: моя дочь не будет мечтать о сказке.

Мне повезло. У меня родился сын. Моё чудо. Мой ангел. Мой смысл. Так похожий на своего отца. Просто дрожь пробирает, когда он вздергивает маленький носик, откидывает белокурый локон и изображает высокомерие на детском личике, с невероятной точностью копируя жест своего отца, моего «прекрасного принца».

Наш брак был отличным контрактом двух старинных родов. Конечно, нашего мнения не спросили. Но мы не были против. Наши отношения были похожи скорее на дружеские. И как-то незаметно для самой себя, я умудрилась влюбиться в него. Я знала о его отношениях с Гарри, он рассказал мне о них почти сразу после знакомства, еще до свадьбы. Мне требовалась вся моя аристократическая выдержка, чтобы не показать ему своей ревности. Я смотрела в его светящиеся счастьем глаза и улыбалась, а мое сердце крошилось на части от понимания того, что он никогда не будет с таким восторгом рассказывать обо мне.

Надо отдать должное, они никогда не встречались в особняке. Я не мешала их встречам, не спрашивала ни о чем, но чувствовала. Чувствовала чужой запах, чужой вкус поцелуев. Он всегда целует меня, когда приходит домой. Он любит меня. Но это не та любовь, о которой я мечтала. Мне как будто перепадает десятая часть того, что он испытывает к Гарри.

Я была на седьмом месяце. Он вернулся домой слишком поздно, я уже легла. Я изо всех сил старалась выровнять дыхание и притвориться спящей. Я пыталась уснуть все то время, что ждала его, но мысли мешали. Когда я уже проваливалась в сон, мне в голову пришла удивительная по своей простоте, но совершенно сумасшедшая по своей сути мысль.

Он на цыпочках прошел к шкафу, разделся и скользнул в постель. Обнял меня сзади, я, вздрогнув, судорожно вздохнула.

— Пусть он переедет в Мэнор.

— Что? — Его изумлению не было предела.

— Я не хочу больше, чтоб ты уходил. Мне трудно без тебя. Считай, что это каприз беременной женщины. — Грубо, без обиняков, но я была уверена, что по-другому просто не смогу произнести эти слова. Он замирает на секунду и снова целует мои волосы.

— Ты уверена, что сможешь… ну… — Так робко, слишком робко для представителя славного рода Малфоев. Хотя, он никогда не был типичным Малфоем.

— Да. Мне важно, что ты чувствуешь, но сейчас ты нужен не только мне, но и сыну. Так я, по крайней мере, буду знать, где ты.

Он молчит, и я слышу стук его сердца.

— Спасибо. — Еле слышно выдыхает он, я переворачиваюсь на спину и вижу слезы в его глазах. Нет, Моргана, не этого я ждала. Его слезы — моя слабость. И я — единственный человек, который видел его слезы. Я притягиваю его к себе и целую в лоб. Он кладет голову мне на грудь, а руку — на живот.

Наш союз — насмешка судьбы, не иначе. Наши отношения настолько же запутаны, насколько ярки. Иногда мне кажется, что я заменила ему всех женщин в жизни: мать, погибшую во время войны, подругу и сестру, которых у него никогда не было, и еще многих… но никогда я не была его невестой. Невестой в моем понимании я и не могла стать, хотя бы потому, что ему нужен был только он. Мне удалось разбить стену его хладнокровия, мне пришлось пожертвовать собой, но я не жалею, он подарил мне сына. И я знаю, что он не изо льда, как принято считать. И этого достаточно, чтоб любить его. Для меня, по крайней мере.

В Мэноре стало на одного человека больше. Едва ли, Гарри этот переезд дался легче, чем мне. Он дрожал как осиновый лист при встречах со мной, а я, в свою очередь, старалась не встречаться с ним чаще, чем того требовали обстоятельства. Первые несколько дней мой муж летал. Он светился от счастья. Потом, как будто заразившись нашей с Гарри нервозностью, помрачнел. Он впадал в крайности, пытаясь подружить нас. Он уговаривал меня, и его, я уверена, тоже, быть терпимее и попытаться найти друг в друге положительные качества. Моим главным врагом стала ревность. И осознание того, что я сама приютила любовника мужа у себя в доме.

Сын родился в срок, это было начало месяца. Только-только выпал первый снег. Я почти не помню тот день. Помню, что стояла у окна. Смотрела на мужа, гуляющего у пруда. Видела, как к нему приблизился Гарри и пошел рядом. Потом резкая боль, я вскрикнула, дальше — пелена. Открыв глаза, я увидела Драко с маленьким Скорпи на руках и Гарри, склонившегося к нему. Моргана. Просто семейная идиллия! Я почувствовала себя лишней. Мучительно закололо сердце, захотелось уйти, убежать. В груди зашевелилась ненависть к самой себе за то, что я не могу. Не могу уйти от него. Умереть, возможно, но не жить без него. Но, Мордред, это был МОЙ муж с МОИМ сыном на руках! И это был МОЙ момент! Мой, не его! Ревность накрыла меня, кровь застучала в висках, перед глазами все поплыло.

Словно почувствовав мой взгляд, Драко поднял голову. И я поняла, что буду жить, терпеть. Чтоб видеть эти глаза, светящиеся теплом и нежностью. И возможно, любовью. По крайней мере, мне очень хотелось так думать. У моего сына было два отца. У мужа — Гарри и Скорпи. У меня — мой Ангел. Я старалась отдать всю мою любовь к мужу моему сыну. Для меня он стал всем — моим миром, моим счастьем.

Я была почти счастлива.

Через пару месяцев у меня проявился дар эмпата. Видимо, магия пыталась помочь мне понять сына. Но это лишь обострило наши отношения с Гарри. Теперь, находясь с ним в одной комнате, я не могла не испытывать коктейля из его влечения к мужу, страсти Драко и собственной ревности.

С каждым днем дар становился сильнее. Однажды вечером, укачивая Скорпи на руках, я тренировалась в своих новых умениях, сканируя дом на эмоции. И неожиданно даже для самой себя, почувствовала их. Они находились в спальне Гарри, в противоположном крыле двумя этажами ниже. И, Моргана, я чувствовала каждое их движение, будто своей кожей. Разница была лишь в том, что им было хорошо, а мне — больно. Тот вечер был отмечен моей клятвой никогда не пытаться прочесть эмоции мужа. Их чувства захлестнули меня. Очнувшись, я увидела взволнованного Драко, гладившего меня по щеке. Уже почти рассвело.

С этого момента моим главным врагом стала ревность. Я боролась с собой, разрываясь между выбором мужа и собственными чувствами. Глупо было думать, что рождение ребенка охладит мои чувства к Драко. Я была так глупа, полагая подобное…

Когда Скорпи исполнилось десять месяцев, я выпила зелье, блокирующее эмпатию. Драко все понял. У меня потрясающе умный муж, я говорила? Он почти прекратил общение с Гарри, узнав, что проснулся дар. Он будто чувствовал мое напряжение. Естественно, стандартному магу, пусть и очень сильному, просто невозможно представить, что ощущает эмпат, находясь в одном помещении с двумя влюбленными. И даже все его попытки сгладить мое положение не могли заставить меня почувствовать то, что я нужна ему. Я ощущала все, что угодно, только не то, что мне было необходимо. Его любовь к сыну не знала границ, восторг и нежность к Гарри заглушали ту теплоту, которую он испытывал ко мне. Меня хватило ненадолго. Я стала истеричной, сейчас, вспоминая это, я проклинаю себя за все, что пришлось пережить мужу. Я уговорила его покончить с этим, не в силах больше чувствовать столько. Мой принц сварил мне зелье, как только необходимость в даре пропала. Теперь я уже понимала сына, а на остальное мне было плевать.

Драко всегда был просто чертовски проницателен. Но иногда умудрялся быть чудовищно наивным. Или не наивность полагать, что черномагический обряд окажется в точности таким, как его описывали в книге? Он не терял надежды нас помирить, в какой-то момент решив связать нас силой. Он не учел единственного момента: мой милый муж, талантливейший маг, сильнейший в своем роду, не имел способностей к анимагии. Настоящий ас в зельях и заклятьях, он совершенно бездарен в области превращений. И все бы ничего, если б тот ритуал, который он выбрал из всех возможных, не был завязан на животной привязанности, а соответственно, пробуждении животной сущности мага. И естественно, ни в одной книге об этом сказано не было. Все это мы выяснили с Гарри (о, Моргана, никогда не думала, что буду говорить о нас «мы») уже после того, как наш общий любимый потерял контроль над ритуалом.

Я бесконечно виновата в том, что, окунувшись с головой в свои чувства, купаясь в своей тоске, отгородилась от мира настолько, что не заметила, как мой мужчина меняется. Не знаю, почему этого не заметил и Гарри, да мне, по правде говоря, все равно.

Драко решил провести ритуал у нас за спинами, разумеется, тут он был прав: не думал же он, что мы позволим ему сделать это.

Скорпи недавно исполнился год и три месяца. Я была в детской, когда почувствовала поток эмоций. Он напугал меня. Зелье должно было действовать до того момента, как я сама всей душой пожелала бы вернуть дар. Я почувствовала тоску, страшную, глубокую, отчаянье, такое, что разрывалось сердце. Потом резкий холод, ужас, и все стихло. Как будто в тумане, я бежала по дому. Ворвавшись в спальню мужа, я налетела на Гарри, завороженно смотрящего на действо, происходившее перед нами. Мой муж, заключенный в серебристой решетке из потоков Силы, извивался в нескольких дюймах над полом. Пергамент, который он, очевидно, читал, лежал на краю круга, начиная плавиться в месте соприкосновения с «клеткой». Как мы выяснили после, он должен был трансформироваться, магия вытянула бы часть его силы, животной силы, и отпустила бы его, а тело само вернуло себе человеческий облик. Он не умел этого, тело не знало. Мы наблюдали за превращением не в силах пошевелиться. На наших глазах Лорд Малфой обрастал шерстью, превращаясь в снежного барса. Вспышка — и он стоит на четырех лапах, обмахиваясь хвостом. Это конец. Его магия слишком истощилась, превращая его в зверя. Сколько времени потребуется на восстановление, да и сможет ли он вернуться обратно вообще, мы не знали.

Я была ужасно зла, на себя в первую очередь. Гарри, очевидно, тоже, потому что Мэнор просто трещал от спонтанной магии. До сих пор не понимаю, как мы тогда не поубивали друг друга. Я еще могла как-то контролировать себя, в конце концов, научишься владеть эмоциями, живя под одной крышей с любовником мужа.

Драко стал барсом. Обессиленным, полностью отрешенным от мира и от нас хищником. Мы пришли к молчаливому согласию, что останемся с ним, что бы ни произошло.

Почти неделя нам понадобилась на то, чтоб осознать масштабы катастрофы, а для меня это и было катастрофой. Мой мир рухнул, моя опора умерла вместе с человеческим обликом моего мужа. Непросто смириться с тем, что любовь всей жизни живет в клетке и не подпускает к себе ближе, чем на пару метров. Я тогда поняла, что никогда не смогу спрятать чувства к Драко. Я старалась отдать их сыну, но…

И все же, Драко добился своего — мы с Гарри вынуждены были объединиться, чтоб найти способ вернуть его. Мы перерыли библиотеку Мэнора в считанные дни, ничего не найдя, принялись за особняк Блэков. Никто не смог бы обвинить нас в эгоизме. Мы терпели друг друга. Наверное, Гарри было на порядок сложнее, чем мне. От гнева на всех и раздражения на наши неудачи я стала похожей на фурию. Ему пришлось испытать на собственной шкуре весь мой сарказм и язвительность. Я не была бы Малфой, если бы не обладала этими качествами.

Впервые в жизни тогда я пожалела о своей животной сущности. Я была черным лебедем. А Гарри был волком. Чудно, наверное, выглядели наши попытки поговорить с Драко.

Мы перерыли все магические отделы мировых библиотек. За это время я прочитала книг больше, чем за всю предыдущую жизнь, и еще не скоро захочу снова читать… в отчаянии мы снова и снова мотаемся по всему миру, пытаясь найти хоть что-то. Основной преградой стал запрет на черномагическую литературу. Я готова уже проклясть всех светлых магов разом.

Гарри… Гарри… он всегда рядом. Он поддерживает меня несмотря ни на что. Когда настал переломный момент наших отношений? Наверное, сейчас, год спустя, в Арабских Эмиратах. Он поддерживал меня, утешал. (Теперь я без содрогания говорю «наших», я действительно уже не представляю себя без него). В привычку вошло рассказывать друг другу обо всем происходящем. Сегодня воскресение, библиотека закрыта, я гуляла по городу, по золотому базару. Маггловские мастера здесь торгуют наравне с магами, и их золото немногим хуже нашего. Конечно, не сравнится с гоблинским, но вполне ничего. Муж оценил бы. За прошедший год я почти научилась заглушать боль. Я привыкла жить с комом в горле. Малфои не плачут, а я все-таки Малфой. Принц оценил бы мою приверженность роду. У меня в глазах рябит от обилия драгоценностей. Мне они незачем. Я здесь не за этим. Ничто не может заставить меня отвлечься от мыслей о Драко. Вокруг толпятся арабы в затейливых костюмах. Все женщины в этой стране закрывают лицо. Даже ведьмы. Мне тоже пришлось ходить в парандже, чтоб не привлекать внимания. Сегодня я в ярко-бирюзовой. Пара арабов обернулось мне вслед — я так и не научилась прятать волосы до конца. Моя кожа загорела и теперь почти такая же, как у их женщин, но волосы, выгорев на солнце, приобрели еще более золотистый оттенок. Они всегда выдавали меня. Я чувствую, что за мной по пятам идет человек. Моргана, как мне надоели эти магглы! Я ускоряю шаг, благо до нашего дома осталась лишь пара поворотов. Узкие улочки сменяют одна другую, и я уже влетаю в квартиру, захлопывая дверь. Ох уж мне этот запрет на магию!

Вхожу в комнату, Гарри сидит за круглым столом красного дерева, столешница едва ли видна под плотным слоем пергамента.

— Нашел? — коротко, я все еще надеюсь на положительный ответ.

— Нет, — пытаясь скрыть горечь.

Я вздыхаю, скидывая чадру на ближайший стул. Гарри смотрит на меня, меня настораживает этот взгляд. Как будто кожу плавит. Я смотрю прямо на него. Сейчас он похож на зверя: еще немного и кинется, вгрызется в плоть, разорвет на части. Мне страшно. Моргана, я, кажется, в жизни так не боялась.

Он медленно встал, обогнул стол, сокращая расстояние между нами. Я замерла, забыла, как дышать. Сила, исходящая от него покорила меня. Он так красив... Откинув волосы, отросшие почти до плеч, взмахом головы, он провел рукой по моему виску, откинул вуаль, его пальцы прочертили линию до ключицы, остановились на сапфировом амулете, подаренном мужем. Аккуратно снял его, положил на стол. Я стояла, завороженная энергией, исходящей от него. Он был самим воплощением Силы. Теперь я знаю, почему мой муж выбрал его. Он сносит все барьеры на своем пути. Видя, что я не сопротивляюсь, сжимает меня в объятьях. Не только мне нужно внимание мужа. Мерлин, как же он справлялся с нами двумя?! Гарри пытается поцеловать меня, но я выворачиваюсь, подставляя под его губы плечо. Поцелуи — слишком личное, чтоб делить их с кем-то, кроме мужа. Он касается моих плеч и груди, я прижимаюсь к нему всем телом, сжимаю его предплечья, раздираю ногтями кожу на его спине. Как же я устала… Напряжение прошедших лет как будто вырывается наружу вместе с яростной страстью. В какой-то момент мне показалось, что он сломает меня, как куклу. Задавив меня своей силой, его магия вывернула наизнанку все мое существо. Он подчинил меня.

И вот теперь, после полутора лет безрезультатных попыток, мы, уже почти отчаявшиеся когда-либо увидеть его человеком, стоим в библиотеке, в центре круга из мерцающих свечей. Рука в руке, глаза в глаза, произносим заклятье, впечатавшееся в нашу память, как рубец от раскаленного железа впечатывается в белую кожу. Мы впервые так близко и так далеко одновременно. Наша арабская ночь была страстью, но не пониманием или принятием. Мы должны были стать ближе? Возможно. Но когда я снова надела мой амулет, я снова стала верной супругой, а он — любовником мужа.

Сейчас вся наша магия направлена на него. Драко лежит, скованный магическими путами, недалеко от круга. Его глаза приоткрыты, из груди вырывается сдавленное рычание. Не знаю, понимает ли он, что происходит, но он спокойно дал околдовать себя, хотя, раньше, при приближении магии, становился на дыбы. Гарри спокоен, его спокойствие почти убаюкало мою панику.

Мы дочитали заклятье. Я закрываю глаза… Моргана, кажется, оно вытащило из меня все силы. Ноги подкашиваются, но я пока держусь. Наши руки сцеплены в замки, Гарри чуть сильнее сжимает мою, как будто спрашивая разрешения продолжать. Я сжимаю его в ответ. По его телу пробегает судорога, я чувствую магию, она наполняет его всего, открываю глаза — его глаза пустые, белые, жуткие. Мне страшно. Паника рождается снова, я пытаюсь удержать себя на месте, не отпрянуть, не отскочить. Его рука перемещается выше по моей, сжимает мое запястье, мои кости хрустят. Я чувствую, как струйки крови сбегают по кисти. Я, наверное, уже потеряла бы сознание от боли, если б не котел обезболивающего зелья, выпитый перед ритуалом. Кровь — моя, сознание — Гарри, на один хватит. Я смотрю ему в глаза.

Теперь я ничем не могу помочь, дальше он справится сам. Магия образует вокруг нас купол, она дрожит и трепещет. Почему Гарри медлит?? Этого потока вполне хватит на то, чтоб вернуть мужу человеческую форму, а большего нам не надо. Если только… он же не решил насильно сделать его анимагом?! Какого соплохвоста! Я больше никогда не желаю видеть Принца зверем! Пытаюсь вырвать руку у Гарри. Держит. Он сильнее меня, тут мне просто не справиться. Остается лишь расслабиться. Ничего, пусть только закончит, я выскажу ему все! Его хватка постепенно слабеет, а колени подгибаются, он почти падает. Спасибо, хоть руку мне залечил. Теперь я могу повернуться к мужу. Вихрь нашей магии движется вокруг него. Путы спадают, он поднимается на лапы. Я пытаюсь удержать обессиленного Гарри и при этом не потерять из вида Драко. Мерлин и Моргана, помогите нам… Барс поднимает голову. Он смотрит на меня. Теперь я уверена, что все получилось. Это глаза не зверя, но моего мужа. Чувствую, что больше не могу. Слезы в горле комком. Я помогаю Гарри опуститься на стул и отхожу к окну. Рама расплывается. И щекам почему-то прохладно. Надо же, а я думала, что разучилась плакать…

— Ты в порядке? — Гарри с тревогой заглядывает мне в глаза. Я пытаюсь улыбнуться и киваю. Плоховато выходит. Он касается моей щеки, вытирая слезы, но сразу же отводит руку, как будто испугавшись, что перешел границу. Я делаю шаг к нему и обнимаю его, утыкаясь лицом в шею. Он робко обнимает меня в ответ. Я судорожно вдыхаю его запах и прижимаюсь сильнее. Он, совсем освоившись, прижимает меня к себе, и я чувствую его дыхание в своих волосах. Наверное, чудно смотрятся мои белоснежные волосы на его загорелой коже. Я впервые за долгое время чувствую себя защищенной от всего. Даже там, в Аджмане, он не был так близок ко мне и открыт. И пусть виной этому магия, теперь я готова принять его и поверить ему. Его любит мой любимый, а значит, и я его тоже полюблю. Я забываюсь на пару мгновений, погружаясь в свои мысли. Его касания успокаивают меня, тепло обволакивает, поэтому я вздрагиваю, когда на моё плечо ложится прохладная ладонь. Даже через ткань платья я чувствую его дрожь. Муж прижимает нас к себе, не давая мне обернуться. Я почти чувствую его бурю эмоций. Так. Сейчас я немного напрягусь и разбужу в себе эмпата. Да, когда-то я обещала себе не использовать дар на муже, но сейчас случай из ряда вон выходящий. Я почти падаю в обморок от потока эмоций. Хорошо, что я зажата в кольце рук — никто ничего не заметил. Вот так, отлично, теперь я чувствую и их эмоции. Гарри в недоумении, но очень рад, и огромная щемящая сердце нежность. Господи, как в нем вмещается такое количество чувства? Муж… Драко… нежность. Безумная, неконтролируемая страсть. И любовь. Не могу понять только, ко мне или к нему. И еще чувство облегчения. И немного ревности. Отлично, пусть поревнует немного, может, поймет каково это. Я улыбаюсь своим мыслям и поворачиваю голову, чтоб поцеловать мужа. Гарри меня опередил. Теперь он не стесняется меня. Я касаюсь губами щеки мужа. Он вздрагивает и поворачивается ко мне, разрывая поцелуй. Он смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а я улыбаюсь ему и закрываю глаза. Теперь моя очередь вздрагивать. Я чувствую губы на своих, но через пару секунд понимаю, что они принадлежат не моему мужу. Приподняв веки, я встречаюсь с глазами цвета малахита, лукаво смотрящими из-под ресниц. Муж смотрит на нас и улыбается. Теперь все будет хорошо. Так, как мне мечталось. Или Принцу? Мы приняли друг друга.

Прошло почти полгода с того дня. Я сижу у камина, завернувшись в плед, и пью чай с мятой. Тишину особняка вдруг нарушает детский смех. Мои мальчики вернулись с прогулки. Через пару минут дверь распахивается и ко мне несется мой Ангел.

— Мама! — Он бежит ко мне и, не потрудившись притормозить, приземляется передо мной на колени, протягивая руки к моему животу. — Как она? Она не делает тебе больно?

— Ну что ты, малыш, — шепчу я, и на глаза наворачиваются слезы.

— Скорпи, не трогай маму холодными руками! — Чуть хриплый голос Гарри.

Он наклоняется и целует мой живот, а затем меня. — Как мои девочки?

— Наши, — поправляет его Драко, обнимая меня сзади и целуя в шею.

— Соскучились, — улыбаюсь я. — Рыцари, Лили требует ананасов и шоколада с изюмом…