0.

Во время своих очередных псевдофилософских размышлений об очередной псевдоважной ерунде Поттер замечает, что у нас с ним хренова скупая любовь. Он говорит, что, наверное, она протянется до следующего вторника. И что было бы здорово, если бы однажды мы разошлись.

Просто Поттер слишком часто курит и, вероятно, поэтому слишком часто думает о ненужном, чтобы как-то себя занять.

3.

Снейп же говорит, что мы — два малолетних придурка, которые слишком громко скорбят о том, что ещё не ушло.

— Драко, — монотонно бубнит Снейп, перебирая эссе седьмого курса, — своими пафосными недожестами вы оскорбляете весь процесс скорбления. Будьте так любезны, избавьте меня от этого.

— А что, — говорю, — если у нас любовь?

А Снейп смотрит на меня как на идиота. Говорит, что если бы это была любовь, то я бы узнал об этом первым. А я думаю, что не узнал бы, даже если бы вляпался по уши. Потому что неизвестно, кто такая эта самая «любовь» и как она выглядит.

4.

— А у Браун и Уизела любовь? — спрашиваю я Поттера во вторник.

— Нет, — бросает он и странно смотрит на меня.

Поттер просто есть. Нужно воспринимать как постфактум. Если есть Поттер, то есть его хреновы сигареты, есть неприятное молчание, есть вечера вторников и четвергов, а также магловские книги, которые читает Поттер. Постфактум, Драко, постфактум.

2.

Снейп говорит, чтобы я узнал у Поттера, где он вообще умудряется доставать сигареты посреди недели.

Поттер говорит, что все дело в магии. Я в свою очередь вставляю, что Поттер идиот, потому что Снейп теперь знает, что у нас с Поттером общие четверги и вторники.

В среду Снейпу приходит посылка, в которой лежит пачка поттеровского курева.

А я говорил, что Поттер идиот. Говорил.

5.

— А у Люпина с той девицей любовь? — спрашиваю я его в четверг.

— Малфой, ты слишком обеспокоен этим, — отвечает Поттер и странно на меня смотрит.

А потом нехотя добавляет, что у Тонкс — любовь, а у Люпина — одно сплошное мозгоебство. Поттер уверен, что если любишь, то нет никаких переходных состояний. Либо люби, либо завали ебало и дрочи под одеялом.

Поттер злится и бесится. У Поттера на любовь возложены слишком большие надежды. Он не может поверить, что там все не черно-белое. Очередные поттеровские пафосные недоразмышления. Просто он слишком часто курит.

1.

— Я знаю, что вы с Поттером совокупляетесь, — тускло говорит Снейп, когда я захожу в его кабинет.

В принципе, я хотел сказать ему сам. Он должен был быть удивлен и шокирован. Или возмущен. Но уж точно не уныло похуистичен.

Похуистичен — это, кстати, от Поттера. Так он называет Биннса. Просто для справки.

— Не забывай про задание Лорда, Драко, — наставляет Снейп.

— Ладно, — говорю я. — Я убью Дамблдора, а потом мы с Поттером уедем в Австралию.

— Да как вам будет угодно. Только предохраняйтесь.

Снейп не смотрит на меня. Я ухожу. Наверное, Снейпу тоже стоило бы начать курить, чтобы стать ещё более уныло-тускло похуистичным.

6. 0

— У нас любовь?

Поттер молчит и курит. А потом говорит, что она у нас слишком скупая. Дай Мерлин, хватит до следующего вторника. А то тянется, тянется, как резинка, но никак не может лопнуть.

— Снейп, — говорю, — знает, что мы тут совершаем прелюбодеяние.

— У нас — занятия любовью, — поправляет меня Поттер.

А я смеюсь.

— Без любви не бывает занятий любовью, глупый Поттер.

Поттер просит меня перестать слушать жопой. Есть у нас любовь. Скупая, конечно, обшарпанная со всех сторон, но есть. Правда, если прикинуть, надо бы разойтись и перестать засирать друг другу вторники и четверги.

Потому что неправильно все это. Не так, как нужно. Не было никакой влюбленности, не было ухаживаний, романтики этой гребаной, нежных поцелуев. А Поттеру нужно знать, что его любят. Что за него готовы умереть.

Что не он один готов жертвовать.

И Поттер не хочет никого обидеть. Он ведь не виноват, что вместо фразы «милый, мы друг от друга немного устали» у него выходит только «милый, мы друг друга уже так заебали».

А я не понимаю, как можно разойтись, если не сходились.

Поттер просто пришел. Сам. Его никто не заставлял и никто не держит. Он может спокойно курить где-нибудь в другом месте, раз постфактум его так не устраивает.

7. 1

— Драко, прекратите это, пока не стало слишком поздно, — навязчиво советует Снейп.

— Предполагаете, что могу обжечься?

— Драко, у вас ожоги на девяноста пяти процентах тела. Вы стоите на пепелище и ржете, как гриффиндорец после очередной абсурдной шутки.

— Тогда мне уже нечего бояться, сэр, — успокаиваю его я.

— Мистер Малфой, вы ведь можете сгореть окончательно, — качает головой он.

— Профессор, я на пепелище. Дайте мне спокойно досмеяться.

7.2

Поттер лежит рядом со мной. Он говорит, что влюбился. Что он, блять, нашел свои нежные поцелуи, прогулки под луной и признания в любви. За Поттера готовы умирать.

двухэтажный дом, трое детей, черный пес, обои в цветочек, шерстяные носки зимой, поцелуи в щеку перед уходом, Поттер, будьте добры, воюйте спокойно, все нормально, вас там ждут

— И кому ты теперь будешь вслух читать Джерома Джерома?

Застегивая рубашку, отвечает, что Джером только мой.

Оставляешь, говорю, меня в сердцевине этого хренового метафорического пепелища с томиком Джерома Джерома в руках и совсем одного?

А он говорит, что за скупую любовь цеплялся он, а не я. Уверяет, что напишет мне, когда бросит курить и научится играть на гитаре.

Резинка лопнула точно посередине, треснув нам по рукам. Здравствуйте, профессор Снейп, вы знали, что пепелища могут снова разгораться? По-моему, я в огне.

8. 0.

— Я досмеялся, сэр, — говорю я.

— Вы считаете уместным продолжать раскрывать эту метафору? — тускло говорит Снейп.

— Типа того.

— Друзья прибудут в четверг, — оповещает меня Снейп.

Томик Джерома Джерома приятно холодит руки.

— Будет больно, — говорю я.

— Будет до охуения страшно, — констатирует Снейп.

Я соглашаюсь. Метафорическое пепелище разрослось и заслонило все вокруг. Красная Шапочка поддалась на провокацию, Волк не заблудился в лесу, Охотники не услышали шум. Пусть Поттер и его магловские сказки пожелают мне и директору Дамблдору удачи.

сумасшедший полукровка, рабство до конца жизни, весьма сомнительного вида перспективы, будьте добры, мистер Малфой, распишитесь напротив «умереть за Гарри Поттера» нет, нет, что вы, совсем не поздно