Этим вечером Гарри не сиделось на месте.

- Приятель, у тебя, никак, шило в заднице? – не преминул ехидно поинтересоваться Рон, уже около получаса наблюдавший за метаниями друга по комнате.

- Рооон, отстань, - как-то вяло отмахнулся Золотой-мальчик-пребывавший-в-расстроенных-чувствах. Все знали, что не так давно Гарри окончательно разругался с Чжоу Чанг, что само по себе дико порадовало веселую компанию Уизли (Джинни – потому, что она имела «виды» на Героя, Рона – потому, что не нужно было больше выслушивать о мокрых поцелуях «только из-за того, что она плакала», а близнецов – просто за компанию). Но, вместе с тем, прибавилось и новых хлопот – Мальчик-Который-Выжил выжил исключительно для того, чтобы стать ходячей зеленоглазой проблемой в жизни окружающих. Теперь, например, его нужно было постоянно чем-то отвлекать от грустных дум, которые заставляли его сердце сжиматься, лоб – хмуриться, а член... в общем, это уже несущественно. «Еще как существенно!» - возразил бы Гарри, но слушать его было попросту некому, потому что единственный верный товарищ, окончательно измотанный состоянием (а особенно, нытьем) друга, в данный момент активно советовал:

- Послушай, почему бы тебе еще разок не полетать на метле? Вон, солнышко сияет... гм... ну, ладно, садится, птички... ну, не поют, а ты, что, девица, тебе птички нужны? Главное, была бы метла хорошая... – Рон мечтательно закатил глаза: видимо, его внутреннему взору как раз и предстала та самая хорошая метла. Во всех позах предстала.

Гарри при упоминании о метле почему-то смутился и мило покраснел, но, чтобы не вызвать подозрений и без того уже странно поглядывающего в его сторону Симуса, кивнул и быстро выскочил из гостиной.

На поле никого не было, и последний девственник Гриффиндора посвятил несколько часов занятиям с метлой (после которых мало, у кого повернулся бы язык назвать его девственником), ну, и полетам на ней, конечно же. Утомившись и изрядно натерев мозоли на руках, Гарри проследовал в сторону раздевалки, по пути мечтая о душевой – смыть с себя пот, грязь и... в общем, все, чему не полагалось быть на чистом-невинном гриффиндорце. Широко распахнув дверь – чтобы случайно не врезаться в косяк – Поттер ввалился в небольшое помещение и... нет, не застыл на пороге, а, тихо всхлипнув, таки ударился о косяк: спиной и филейной частью тела. На гладкой скамье лежал связанный Драко Малфой, а из его рта торчал кляп, представлявший собой розовую тряпицу в зеленый горошек.

Незадолго до описанных нами событий, вышеупомянутый Драко Малфой тоже не мог найти себе места от беспокойства. Беспокойство было вполне понятного рода – уже второй час на поле тренировались гриффиндорцы, через неделю должен был состояться матч, а он, главный шпион Слизерина, еще не выяснил стратегию противника! Надо ли уточнять, что Драко, естественно, не считал, что у гриффов может иметься какая-то выдающаяся стратегия? Но, на всякий (пожарный) случай, нужно было это проверить.

Придя к такому умозаключению, Серебряный Принц быстренько вынес свою светлую персону во двор и так по кустикам – по кустикам добрался до квиддичного поля. Там он на секунду замер, пораженный... тьфу, ты, оскорбленный до глубины души видом Поттера, исполняющего финт Вронского. Тот (Поттер, а не финт) так красиво будто прорезал воздух, резко приземляясь на землю и умудряясь при этом не свалиться с метлы, а изящно... черт, откуда эти выражения??? неуклюже с нее сползти.

Драко так глубоко ушел в себя, а вернее, в размышления о Поттере, что и не заметил, как закончилась тренировка. Само собой, он совершенно забыл проанализировать полученную информацию о навыках противника – но это еще полбеды, потому что самое ужасное заключалось в отсутствии у Драко мантии-невидимки...

- А кто это у нас здесь? – зазевавшегося соглядатая из кустов вытаскивали за шкирку.

- Отпустите меня немедленно! – быстро сориентировался Драко, вырываясь из цепких ручонок братьев Уизли. Те в первый момент выпустили извивающуюся добычу – не иначе, опасаясь, что она укусит – недаром же зовется змеенышем. Правда, Уизли не были бы гриффиндорцами, если бы не умели противостоять неожиданной опасности. Даже если эта опасность – сам слизеринский Принц.

- А что ты вообще здесь делаешь, Хорек? – не слишком-то вежливо спросил у Его Светлости один из рыжих. Светлость, конечно, не осталась в долгу:

- Я не намерен отчитываться в своих действиях перед какими-то жалкими недо-магами, неполноценными друг без друга, мало того, из обнищавшей семейки предателей рода!

Недо-маги молча переглянулись, а потом, усмехнувшись абсолютно одинаковыми улыбками, заявили:

- Ты так кичишься своим состоянием и чистотой крови...

- ...что нам пришло в голову дать тебе возможность воспользоваться одним или другим, пока будешь отдыхать в нашей раздевалке...

- ...а заодно подумать над своим поведением...

- ...да, и потолок рассмотреть – вдруг, ты своей магией залатаешь появившуюся там трещину!

И, подхватив сопротивляющегося Драко, близнецы потащили его в другой конец опустевшего поля. Видимо, они вдвоем не боялись ничего – ни змеенышей, ни их магии, ни гнева Его Светлости.

Надо сказать, сегодня Фред и Джордж были просто в ударе. День заладился с утра – на рассвете гриффиндорскую спальню огласили вопли Симуса, примешавшиеся к еженощному Роновому: «Пауки... пауки заставляют танцевать степ!»:

- Ааа!!! Что это??? Что с моими ботинками?

Дело в том, что расшалившиеся ботинки в данный момент как раз и вытанцовывали тот самый степ. На животе у едва проснувшегося Симуса. Не одному же Рону страдать, не правда ли?

Далее в программе была напоминалка Невилла, внезапно начавшая вопить дурным голосом... ой, простите, голосом профессора Трелони, о том, куда именно с вечера нужно положить грязные носки, чтобы легко найти их утром.

Бурную деятельность близнецов слегка прервала тренировка по квиддичу, где пришлось быть предельно серьезными и целиком осознанно выполнять разные фигуры в воздухе, а после нее сил на воплощение новых задумок в жизнь уже почти не осталось. Фред и Джордж последними уходили с поля, задержавшись там из-за спора, кто из них круче изобразит Рона, пытающегося одновременно и усидеть на метле, и поймать квоффл, и успеть махнуть рукой пришедшей (в кои-то века!) на тренировку Гермионе. Получалось лучше у Фреда, но Джордж не собирался с этим мириться – по крайней мере, пока сам не попробует раз тридцать. Рон покрутил пальцем у виска, остальные ребята рассмеялись и ушли, оставив братьев за выяснением первенства в таком занимательном виде спорта, как подражание.

Так и не придя к результату, который устраивал бы обоих, близнецы уже уходили с поля, как вдруг Фред заметил странное движение в кустах.

- Смотри, - дернул он за рукав брата. – Никак, это Живоглотик снова заблудился. Как насчет того, чтобы сменить цвет его шерсти на нежно-зеленый?

- Ага, конечно, Живоглотик! - засомневался Джордж. – Держу пари, это Криви! Опять устраивает эти наблюдения за Гарри, надоело хуже Хагридовых флоббер-червей! Может, ему тоже цвет шерсти изменить, а?

Фред заговорщически кивнул.

- А кто это у нас здесь? – и вытянул из кустов за шкирку сопротивляющегося Кри... Малфоя??? Малфоя, который, будучи застуканным на вражеской территории, еще и дерзить умудряется? Не долго думая, близнецы нашли ему применение – привязали за вредность в гриффиндорской раздевалке. Вернее, привязали к лавке, конечно, за руки и талию. А вот оставили там уже за вредность. И удалились, не без основания считая, что это – лучшее, что им удалось сделать за весь день, а значит, он прожит не зря.

Вот в таком состоянии и нашел наш Герой своего белобрысого любов... врага, врага, простите, автор заговаривается. И конечно, Поттер не был бы Поттером, если бы не задал самый глупый в подобной ситуации вопрос:

- Малфой, что... что ты здесь делаешь?

Малфой в ответ только дернулся и красноречиво посмотрел на тряпицу в зеленый горошек, закрывавшую рот.

- Ой, ты не можешь говорить, - понял сообразительный Поттер и поспешил к пленнику, чтобы вытянуть кляп. Это было абсолютно по-гриффиндорски, но на полдороги к Малфою Гарри совершенно неожиданно вспомнил, что говорила ему Распределительная Шляпа... ну, да, и решил немного побыть слизеринцем.

- А я не буду освобождать тебя, Малфой, пока ты не скажешь, за что... Вернее, пока ты... – пока Гарри подбирал слова, Малфой умудрялся гордо и независимо смотреть в потолок, не обращая ни малейшего внимания на то, что из его рта так же гордо и независимо торчал кляп. Потом Драко поймал себя на мысли, что вот уже пять минут, как буравит взглядом ту самую трещину, о которой упоминали мерзкие Уизли, и быстро перевел взгляд на Поттера. С Поттером творилось что-то неладное: он бормотал себе под нос (нет, это как раз было в порядке вещей), и отчаянно краснел и бледнел (что наводило на размышления). Еще на размышления наводила рука Золотого мальчика, которая почему-то поглаживала живот Серебряного Принца... Стоп! Что это рука Поттера делает на его животе??? Драко возмущенно воззрился на недруга, срочно требуя объяснений... или продолжения.

Гарри и сам не заметил, как от попыток поговорить с Хорьком перешел к попыткам не думать о том, какой тот стройный, и какие, оказывается, у него сияющие волосы (нимба над головой не хватает для полного волшебного счастья), и какой он беззащитный, и как на девочку похож, и как здорово, что он сейчас не может ничего сказать, и как бы отблагодарить того, кто его так связал, и... И здравые мысли покинули черноволосую голову, переместившись куда-то вниз. Рука сама собой поползла по животику Хорька (говорят, животные это любят?), плавно спустившись чуточку ниже (а это не любят, ну, и что?).

Буквально, через пять минут такого времяпровождения гриффиндорский мозг не выдержал и взорвался, а разбежавшиеся в результате такого стихийного бедствия мысли упорно складывались в одну потрясающе четкую картинку. Словно, вот Гарри ведет руками по телу Малфоя, и под пальцами будто тают веревки, а заодно, и одежда... Вид обнаженной кожи приводит пока еще невинного гриффиндорца в священный трепет, и Поттер тянется, чтобы целовать ее... В и без того узких брюках становится все теснее, а это белобрысое чудо и не собирается убегать... И Гарри высвобождает свое грозное оружие, чтобы пригвоздить врага к скамье. «Враг» не сопротивляется, лишь скалит свои белые хоречьи зубки, и Герой входит в него, заявляя свои права на это прекрасное тело с каждым толчком...

Открыть глаза Гарри заставил тоже толчок. Ощутимый такой. Под ребра. Оказывается, «прекрасное тело» умудрилось высвободить ноги и даже, ерзая на лавке, спихнуть руку Мальчика-которому-оказывается-не-все-можно со своего члена. Драко отчаянно вертел головой (Гарри еще поймал себя на мысли, что она у слизеринца на пружинке, и что это надо бы проверить путем выцеловывания мокрой дорожки на тонкой шее) и мычал, явно пытаясь что-то сказать.

И вот тут Поттер совершил ошибку. Не первую, не последнюю, роковую и совершенно поттеровскую: он вытащил изо рта Драко кляп, наивно полагая, что этот рот можно тотчас запечатать... поцелуем, для начала – только поцелуем. Но не тут-то было! Малфой начал кричать. Причем, кричал он совсем не: «Да, Поттер, во имя Мерлина, быстрей уже!» и даже не: «Нет, Поттер, какого боггарта, сдурел совсем?», а:

- Поттер, стой, у меня критические дни!

На Гарри напал столбняк. Знаете, это такое, когда человек начинает напоминать древнегреческую статую?

- Чего? – наконец, выговорила статуя.

- Чего слышал, - огрызнулся Драко. – Слезь с меня! Я у Снейпа случайно вместо Сна-Без-Потт... тьфу, Без-Сновидений взял какое-то экспериментальное зелье, и выпил. И получил ЭТО. На две недели еще... Слезь с меня, придурок, не могу я! Явно не сейчас...

У Фреда и Джорджа был тяжелый день. Мало того, что их пленник, которого они через пару часов пошли проведать, исчез – это полбеды. Ломать голову над тем, кто же, все-таки, освободил Драко Малфоя, близнецам было не настолько уж и интересно. Но вот почему Гарри Поттер, уже несколько часов назад вернувшийся с квиддичного поля, проклинал, на чем свет стоит какую-то химию, Снейпа и все его зелья – это была загадка...