Гарри изумленно смотрел на торт. Перед ним было чудовище (не путать с чудом!) кулинарного искусства. Оно возникло из ниоткуда и просто появилось посреди комнаты. И Гарри, пораженно замерев на диване, уже несколько минут сидел и бездумно таращился на это сомнительное украшение его гостиной. Первыми вернулись мысли, начавшие играть в чехарду в его голове: что это? откуда? кто? как? когда? зачем? Гарри тряхнул головой. В доме установлен антиаппарационный барьер, значит, наколдовать извне торт не могли. Может, он сам его вызвал — случайно. Ну, подумал о чем-то — с его способностями к магии всего можно ожидать. О чем он думал перед этим? О том, чтобы налить себе еще выпить. Или о том, что он ненавидит свой день рождения? Хотя об этом он думал весь вечер, причем не первый год. Когда-то казалось, вот уйдет от ненавистных родственников — и все, день рождения станет сказкой, сбывшейся мечтой детства. Увы. Когда настал этот с нетерпением ожидаемый момент, война была в разгаре и он подумал: вот кончится война — и все, день рождения точно станет сказкой, сбывшейся мечтой детства. Война кончилась, Волдеморта оказалось убить — раз плюнуть: у него хоркруксы на каждом шагу валялись, только и надо было бить, крушить, ломать все, что на глаза попадется. В общем, долг свой он исполнил — магический мир спас. А снова не срослось. Началась послевоенная депрессия, беспрерывные похороны, плавно переходящие в поминки, праздники, украшенные черными лентами. Ладно, думал, закончится траур — и точно все, день рождения будет сказкой и сбывшейся мечтой детства, даже если придется еще кого-нибудь победить. Когда закончился траур, он больше не хотел ни сказки, ни мечты, и свой 26 день рождения Гарри Поттер встречал так же, как и предыдущие три, — с огневиски и депрессивной музыкой, закрывшись от всех в своей маленькой холостяцкой квартирке.

Итак, Гарри думал о том, что ненавидит свой день рождения, и накачивался огневиски. Так, и при чем здесь торт? В его полных жалости к себе, одинокому, никому не нужному, оставленному, покинутому (кажется, это одно и тоже), смертельно разочарованному — в общем это продолжалось уже полдня, поэтому перечислять все то, что чувствовал именинник, можно было бесконечно долго — и пьяному мыслях было что-то про торты? Может, он упоминал вкусненькое, сладенькое? Ах да, он собирался еще выпить. Подумав о том, чтобы протянуть руку к бутылке, он почувствовал, что что-то не так. О… Опустив глаза, Гарри вспомнил, что столь внезапное появление торта отвлекло его от некоторых мыслей, точнее мечтаний, а еще точнее фантазий, и он как раз собирался в душ, но потом решил, что это пустая трата времени, и…

Гарри мысленно построил ассоциативный ряд между своими фантазиями и словом «торт». Нет, слов «взбитые сливки» там точно не было — Гарри ненавидел взбитые сливки. Вообще он сладкого не любил. Из всех слов, которыми можно было охарактеризовать то, что предстало его взгляду, в фантазиях присутствовало только слово «большой», ну, или «огромный», «гигантский» и еще, может быть, «сладкий». Оставалось порадоваться, что в его гостиной не появился слон или целый магазин сладостей.

В этот момент торт странно зашевелился и… развалился, явив стоящего на коленях испачканного взбитыми сливками Драко Малфоя, которого тут же стошнило к ногам потрясенного именинника, сидящего с открытым ртом и расстегнутой ширинкой. Гарри даже не успел отреагировать, потому что единственной известной ему реакцией было хватание Волшебной палочки и произнесение Непростительных или просто не рекомендованных для домашнего использования заклятий, а обе руки его были заняты — в левой был стакан огневиски, в правой… а правая мешала застегнуть ширинку.

Драко перестало тошнить, и он поднял голову, вытирая рот рукавом. Теперь его голова находилась как раз возле правой руки Гарри.

— Как… — из головы Гарри улетучились даже слова, не говоря уже про эмоции.

— Это был подарок, — мрачно сообщил Драко, глядя куда-то в сторону все той же правой руки обалдевшего хозяина.

От этого абсурдного ответа к Гарри вернулся дар речи.

— Ты появился тут и вытошнил на мои любимые тапочки свой ужин мне в подарок? — от возмущения он опять забыл о несколько пикантной ситуации, в которой оказался он и одна из его конечностей.

— У меня аллергия на сливки! — краснея, обижено воскликнул Драко, достал Волшебную палочку и быстро уничтожил следы своей слабости. — Нечего было так долго соображать! Ты должен был сразу подойти к торту и… — на этом фантазия Драко иссякла, — и сделать что-нибудь. Хотя, я так понимаю, ты был несколько занят, — многозначительный взгляд в уже освоенном направлении.

— Эмм, — настала очередь Гарри краснеть. Он попытался быстро застегнуть брюки, забыв, что в другой руке стакан, содержимое которого не замедлило вылиться на него. Выругавшись самым неподобающим образом, Гарри отшвырнул стакан и стал возиться с намокшими брюками. Его нервные движения остановил Драко, взяв его за запястья.

— Я же подарок, — сказал он, загадочно и хитровато улыбнувшись. — Я тут, чтобы выполнять все твои желания. Ты хочешь одеть брюки или снять?

Застывшие в созерцании друг друга молодые люди составляли довольно странную и неоднозначную композицию. Наконец, Гарри очнулся:

— А чей ты подарок?

— Я не могу сказать, — та же хитрая улыбка. — Пока.

— А когда сможешь?

— Когда буду уверен, что тебе понравился подарок.

— То есть никогда, — уточнил именинник.

— Как знать. Ты определился, что мне с твоими брюками делать? — ушел от ответа «подарок».

Гарри казалось, что все это какой-то бредовый сон — этого просто не могло быть: он в самом непотребном виде сидит с Драко Малфоем, вымазанным с ног до головы сливками, между ногами и ведет беседу о дальнейшей судьбе своих брюк.

Видя, что Гарри окончательно впал в ступор, «подарок» взял инициативу в свои руки и увлек именинника в ванную.

Уже после, утром 1 августа, обнимая спящего Драко и глядя в окно, Гарри внезапно вспомнил, о чем думал перед появлением торта. Он мечтал, чтобы появился тот, кто снился ему одинокими ночами, кто превратит его жизнь в сказку, мечтал проснуться от пения птиц утром 1 августа, обнять любимого человека и поверить, что мечты сбываются. Главное, чтобы Драко не догадался. И Гарри крепче прижал к себе свой «уже не подарок».

Уже после, утром 1 августа, уютно устроившись у Гарри на плече, Драко прятал довольную улыбку. Все получилось, как задумано, хотя план был очень сомнительный. Это же просто повезло, что в свой день рождения замкнутый и депрессивный Поттер действительно мечтал о торте со сливками, а ведь мог бы помечтать о мороженом или убийстве Снейпа — и план бы сорвался. Главное, чтобы Гарри не догадался. И Драко нежно поцеловал в плечо «уже не именинника». Затем поднял голову и улыбнулся:

— А знаешь, Гарри, мечты все-таки сбываются.

Понедельник, день тяжелый.

Громкие вопли «С днем рождения, Герой!» пробились сквозь сон того самого «героя» более известного как Гарри Поттер, заставив его продрать глаза. С трудом поняв, что это не нашествие фанатов и даже не воскрешение уже почти десять лет как почившего Волдеморта, Гарри, оглядевшись, выяснил источник бодрого, чересчур бодрого для понедельника, слогана. Им оказались часы-будильник подаренные вчера близнецами Уизли. Подавив желание заткнуть адскую машинку Авадой, здраво рассудив, что на нее непростительное просто не подействует, новорожденный, морщась и охая, дотянулся до тумбочки и в комнате, наконец, воцарила блаженная тишина.

Подождав минут пять, пока голова перестанет трещать, в полной мере осознав за это время доказанный факт: «утро понедельника — день тяжелый, но еще тяжелее он с похмелья или перепоя», Гарри с ужасом обнаружил, что утро-то давно кончилось — часы уверенно показывали всеми стрелками на половину первого. Успокоило уже начавшего было материться Поттера воспоминание о выпрошенном, фактически выбитом, специально на этот день, день своего рожденья, отгуле — вот он минус работы на магглов, там ты не герой и привилегии тебе не положены, хотя когда-то, лет 7 назад, решение отдалиться от магического мира казалось большим плюсом.

Поднявшись с кровати и зевая во весь рот, Герой магического мира и прочая, слегка пошатываясь, отправился в ванную, клятвенно обещая себе, уже в 9-й раз, завязать с празднованиями дня рождения в обществе многочисленных и с каждыми голом все увеличивающихся Уизли. Попутно благодаря календарь, Гермиону, Мерлина и себя любимого за идею перенести празднование на день раньше (наплевав на все предрассудки), мотивируя решение тем, что за вечер понедельника напиться не получится, да и не стоит — рабочая неделя все-таки. Инициатором естественно выступила деятельная Гермиона, которой, в отличие от Гарри, с утра бежать на работу и которая, благодаря Мерлину, так и не поняла, что бывший гриффиндорец, применив все свои слизеринские навыки уже неделю намеками подталкивал ее к этому предложения, ибо на свой день рождение у него были свои собственные планы, с Уизли никак не совместимые.

Окончательно проснувшись под ледяным душем, но все еще слегка тормозя от постэффектов «вчерашнего», Гарри спустился в гостиную со смутной надеждой найти что-нибудь пожевать из недоеденного вчерашнего завтрака (обедал и ужинал он уже в Норе). Увы, но его ожиданиям не суждено было сбыться — стол был девственно чист, на нем отсутствовала даже пыль. Досадливо поморщившись, мужчина направился на кухню, но, не дойдя и до двери гостиной, был остановлен странным хлопком. Обернувшись, он с удивлением заметил появившийся на диванчике из ниоткуда сверток. Удивленно похлопав глазами — дом был защищен от аппарирования (специальное разрешение выбито из министерства под лозунгом «герой имеет право на личную жизнь!»), Гарри осторожно подошел поближе и остолбенел.

На диванчике лежал обездвиженный Драко Малфой, красиво перевязанный красной ленточкой с большим бантом, из-под которого выглядывал белый конверт. «Порт-ключ нацеленного действия», — отстранено заключил Гарри, с опаской — мало ли что ждать — доставая конверт. Внутри оказалась всего лишь открытка, пискляво прооравшая «Happy Birthday, Harry!!!», на которой было написано одно — но какое! — лаконичное предложение: «Finite Incantatem и подарок весь твой». Ни подписи, ни другого опознавательного знака послание не содержало, почерк был не знаком.

Гнусно хмыкнув, Гарри отлевитировал свой «подарочек» в спальню — черт с ним с завтраком, завтрак может подождать! Аккуратно положив Малфоя на кровать, Поттер снял Petrificus Totalus и замер в ожидании....

- Какого черта?! Что про... Поттер? ТЫ?!! — не заставила себя ждать реакция очухавшегося Драко. Не вполне сориентировавшись в обстановке, он попытался вскочить на ноги и, возможно, убить Гарри, когда, наконец, обнаружил очаровательную ленточку и не менее очаровательный бантик. — Твою мать, Поттер, развяжи меня немедленно! Что здесь вообще происходит? Ты мне за это ответишь!!! — требовательные вопли и яростные угрозы вперемешку посыпались на спокойно наблюдающего все это Гарри.

- Я без понятия, что здесь происходит, одно могу сказать точно, — Гарри подошел к кровати под подозрительным взглядом слизеринца и, опершись на руки, наклонился к самому уху Малфоя и прошептал: — Тебя мне подарили, и я собираюсь воспользоваться «подарком». И с радостью 5-ти летнего ребенка, под шокированным взглядом Драко, Гарри потянул за ленточку, начав «распаковывать» свой подарок. Попытавшийся что-то сказать блондин был заткнут поцелуем.

Два часа спустя все в той же постели расслабленный и удовлетворенный Гарри Поттер нежно водил пальчиком по груди Драко Малфоя.

- Может, расскажешь, как это тебя так угораздило, а?

- Если б я знал, — Драко тяжело вздохнул. –Кто-то шарахнул Stupefy в спину, когда я был на Диагон-аллее и все, больше ничего не помню. — Блондин повернулся к Гарри, просительно заглянув в глаза. — И что самое обидное, я так и не купил тебе подарок!

- Лучший мой подарочек — это ты! — довольно продекламировал брюнет, целуя обиженного Малфоя.

- Видимо кто-то считает так же, — язвительно, все еще дуясь, выдал Драко. Гарри встрепенулся, фраза любовника запустила мыслительный процесс, пребывающий в спячке со вчерашнего дня и в голове начала выстраиваться логическая цепочка, указывающая на «дарителя».

- Я вот что думаю, — перервал опыты в дедукции Драко, — пора объявить о наших отношениях, чтоб такого или чего-то подобного, не повторилось.

Гарри мысленно пел осанну Мерлину и остальным богам — не прошло и 10 лет, как Драко соизволили дать разрешение на огласку их отношений. «Надо ковать железо, пока горячо, в конце концов, в Англии уже полгода разрешены однополые браки!» — решил про себя герой магического мира.

- Завтра и объявим, а сегодня у меня на тебя планы, — последнее слово Поттер почти прорычал, накидываясь на смеющегося Малфоя.

«Обязательно отблагодарю Люциуса за такую истинно слизеринскую идею по уговариванию Драко, — думал тем вечером Гарри, прижимаясь к любимому, — из кровати они так и не выбрались, — «Подарю-ка я ему кресло министра, возможно, даже с самим министром. А что? Люциус идею оценит!»

Стройная белая ножка выглядывала из-под одеяла, она так и манила провести рукой от изящных пальчиков до острой коленки, что Гарри и собирался сделать, подходя к кровати, но тут раздался звонок в дверь, прервав эротическую фантазию Поттера. «Кого еще принесло?» — мрачно подумал Гарри, направляясь открывать двери.

- Вот так всегда: если уж не отношения, так эротическую фантазию кто-нибудь да испортит, — жаловался вслух брюнет. — А все когда еще началось. Сначала, на 4-м курсе, меня почти сразу же бросила Патил, потом, на 5-м, я бросил Чоу, чуть позже меня бросил Сириус, но ему простительно — он умер. На 6-м курсе меня бросил Дамблдор, тоже умерев, а ведь обещал вечную поддержку, тогда же я бросил Джинни, да ну ее. И уж совсем было хреново, когда после победы над Волдемортом, которого я кинул сам, точнее убил, потому что он просто достал, меня бросил Снейп. Вот уж от кого не ожидал! Он меня 6 лет буквально преследовал и нате — променял на Азкабан и общество дементоров! А я так на него надеялся…. Ну Рона и Гермионы у меня никогда не было — они всегда были друг друга, а вот Ремуса у меня увела Тонкс, он в свою очередь, увел ее у меня. Я так и не успел никому из них сказать, как сильно я их любил, кого больше, до сих пор не знаю. Единственная, единственная верная подруга всей моей жизни Хедвиг и та откинула лапки год назад. Вот так и умрешь, не узнав ни большой любви, ни какой я все же ориентации. Хорошо хоть не девственником!

С учетом того, что все его отношения, с претензией на вечность, заканчивались, как правило, не успев начаться, Гарри давно решил ограничиваться знакомствами «на ночь», о чем каждый раз жалел по утрам.

Открыв дверь, Гарри с удивлением воззрился на большую коробку с ленточкой, и ни одной живой души вокруг. Коробка явно была от Уизли, т.к. упаковку щедро украшал вензель в виде тройной «У» магазина близнецов. Крупными буквами на ней было написано «С днем рождения, Гарри!» К Уизли Гарри не любил ходить на праздники, тем более приглашать к себе на день рождения, ибо все их многочисленное и шумное семейство — многочисленность и шумность создавалась близнецами — с завидным постоянством каждый год, начиная от замужней и многодетной Молли и заканчивая одиноким и бездетным Роном, пыталось старательно кого-нибудь сосватать Поттеру. Тяжко вздохнув, Гарри отлевитировал коробку в дом.

- Ну-ну, посмотрим, что они мне прислали на этот раз. — Развернув прилагающееся послание, Гарри прочитал следующее: «Дорогой наш друг, поздравляем с днем рождения. Надеемся, что наш подарок тебе понравится и поможет выйти из депрессии. Твои Фордж и Дред»

«Все ясно, что ничего не ясно, — подумал Гарри, развязывая бантик и поднимая крышку. Чтоб изумленно замереть, уставившись на ободранного, связанного, с кляпом во рту Малфоя, яростно сверкавшего глазами. В ответ на злобный взгляд серых глаз, зеленые смотрели с удивлением. «Ну, и что мне с ним делать?» — задумался Гарри и еще раз осмотрел Малфоя. Из разодранной мантии выглядывала белая нога, нет ножка, с острой коленкой. Гарри моргнул и присмотрелся повнимательнее — так и есть — белая ножка идеальной формы с острой коленкой.

- Ну что ж, — вздохнул он вслух, — не везет с друзьями и союзниками, должно повезти с врагом! — И протянув руку, вытащил Драко из коробки.

Год спустя, 1-го апреля перед входом в магазин «Ультрафокусы Умников Уизли» стояла огромная коробка, перевязанная разноцветными ленточками. В коробке сидели близняшки Патил, а на карточке, привязанной к ней, было написано «J и F от H и D».