Алый цвет, алый цвет, алый цвет, дрожащий....

У мечты, у мечты по краю...

Кроваво-лунная ночь...

Стою около окна и курю. Гадкая магловская привычка, которую я перенял от тебя. Смотрю на черное звездное небо и ежусь. Кровавая луна, как тогда, пять лет назад. Закончилась война и ты умер для всех. Ночью взошла алая луна. У неё был цвет твоей крови. Как же я ненавидел эту победную ночь. Ведь тогда тебя не стало…

Ах, сколько много раз сдавались мы судьбе,

когда на нас злой рок давил.

Но вот мы и сошлись, глаза в глаза впились

и эти чувства родились.

Улыбка светлая невинная твоя -

не омрачит её ничто.

Наша ужасная судьба. О, если бы я только мог все исправить, но я не всесилен. Мы были вынуждены играть в эту игру под названием «Ненависть». Ненавидя друг друга, мы убивали самих себя. Я ненавидел в тебе все: твои изумрудные глаза, которые могли одним взглядом пригвоздить меня к месту. Необычайно гибкое тело, которое не раз спасало тебя от травм на тренировках. Твою улыбку на чуть припухлых губах… такую чистую и невинную…

— Малфой! Остановись! — ты догнал меня во время тайм-аута.

— Чего тебе, Поттер? — устало спросил я. Как мне все это надоело, Гриффиндор опять выигрывал, отец презрительно смотрел на меня с трибун, ещё бы я ведь не поймал снитч, хотя он был на несколько сантиметров дальше от меня.

— Тебе нужна эта победа? — внезапно спросил он.

— Да, — просто ответил я. Сил пререкаться не осталось. Внезапно он подошел ко мне и крепко обнял.

— Она будет твоей, — тихо ответил он и поспешил к своей команде, пока нас не увидели.

Я стоял и глупо улыбался, до сих пор чувствуя тепло его объятий. Он сдержал свое обещание, впервые Слизерин выиграл, отец был горд мной, но если бы он знал чего мне стоило не разреветься от ощущения своей ненужности, пока я был в общей гостиной. Зайдя в комнату, я обнаружил на столе записку. «Драко, нам нужно поговорить. Приди в больничное крыло, пожалуйста. Как только дойдешь до дверей произнеси Invisible и входи. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих… приятелей запустил в тебя непростительным заклятием. Гарри. PS: поздравляю с победой, я искренне рад за тебя».

Я смял записку и вышел из комнаты. Разум твердил мне, что не надо этого делать, а сердце шептало что-то тревожное. Произнеся заклинание, я незаметно вошел в палату. Возле Гарри стоял Уизел с оскорбленным видом. Эта Джинни пыталась взять руку Гарри в свою, а грязнокровка что-то гневно выговаривала ему. Я осторожно сжал его плечо рукой и тут же почувствовал его теплую ладонь на своей.

— Уйдите, пожалуйста, — тихо попросил Гарри.

— Мы уйдем, но сначала объясни, почему ты позволил Малфою схватить снитч? Этот белобрысый урод принес победу Слизерину, а мы остались в проигрыше!!!

— Прекрати, Рон, в конце концов, у него тоже есть имя и не хуже, чем у тебя.

— Гарри, но ты понимаешь, что теперь из-за тебя Гриффиндор упустил последнюю надежду выиграть в межфакультетном соревновании?

— Как мне надоели ваши мелкие сплетни и дрязги, — Гарри опустился на подушки, — вы не хотите понимать того, что приближается война. Вы думаете, что она пройдет мимо вас, но это не так. Вы думаете, что я выиграю, но я всего лишь человек, мне не под силу тягаться с Лордом. Он сильный маг, а я всего лишь шестикурсник. Даже если я выиграю, я умру. Вы примете этот факт как должное и никто из вас не вспомнит обо мне. Ты, Гермиона, по-прежнему будешь опекать Рона, если вы останетесь живы, а Джинни начнет трезвонить по всему свету, что была моей невестой, хотя я ей даже повода не давал так думать.

— ПОТТЕР! — Уизли сжал кулаки, а я сжал палочку, мысленно настраиваясь на быструю Аваду.

— Уйдите. Просто уйдите, — Гарри закрыл глаза.

— Превосходно, Поттер, ты потерял всю свою свиту, — сказал я, когда они ушли.

— Пускай уходят, — Гарри приоткрыл глаза и посмотрел на меня, — Присядь, пожалуйста.

Я сел рядом с ним и взял за руку.

— Что случилось? Почему ты позволил сегодня мне выиграть? Почему защищал меня перед ними?

— Потому, что я хотел увидеть радость в твоих глазах, потому, что мне надоело просто быть твоим врагом. Приближается война, Драко, и я знаю, что не выживу на ней. Дамблдор... о, как я ненавижу этого старика! Он знает, что я умру, увлекая темного властелина за собой в ад. Он знает, что я слаб, но ничего не делает, чтобы сделать меня сильнее. Они все приняли пророчество как само собой разумеющееся, не спросив, чего хочу я. Мои родители и Сириус… я потерял свою семью. Тех, кто был мне по-настоящему дорог, только в угоду этому чертовому пророчеству. У меня нет друзей, только как ты сказал, свита. Я нужен им, пока я существую как Мальчик-Который-Выжил.

— Почему ты рассказываешь это все мне?

— Потому, что мне надоело ненавидеть тебя. Потому, что я знаю, что завтра меня не станет. Потому, что ты мне дорог, — просто сказал он, и из закрытых глаз скатилась слезинка. Я осторожно протянул руку и стер ладонью мокрую дорожку. Время шло, а я просто сидел рядом и держал его за руку. Вскоре стемнело и мне пришлось уйти. На прощание я неловко обнял его и поспешил к себе. Мне не давали покоя его слова о том, что завтра его не станет. Ночью мне не спалось и я вышел из комнаты, потихоньку пробираясь на башню Астрономии. Ночь была по-летнему теплой, ничто не предвещало завтрашней битвы.

— Красиво, правда? — услышал я тихий болезненный голос.

Я обернулся и наткнулся на нежный взгляд зеленых глаз. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я прижал его к себе и начал поцелуями покрывать его лицо. Добравшись до губ, я мягко очертил их языком. Гарри неуверенно обвил руками мою шею, несмело отвечая на поцелуй. Не знаю, сколько мы так стояли, но я внезапно понял, что он дрожит.

— Драко, — тихо позвал Гарри, — знаешь, теперь мне не страшно умереть, — я сжал мальчишку в своих объятиях, но он внезапно отстранился, — прости. Я пойду, доброй ночи.

— Доброй ночи, — эхом отозвался я, наблюдая, как он спускается по лестнице. Его худая спина с острыми лопатками подозрительно подрагивала. Уже на середине лестницы я догнал его и прижал к своей груди.

— Гарри, — тихо прошептал я ему на ухо и ещё крепче обнял мальчишку, — завтра, возможно, я не успею, но сегодня… я хочу, чтобы ты знал. Ты не один. У тебя есть я… и я, — я развернул его к себе лицом и мягко поцеловал, — люблю тебя.

Он слабо улыбнулся, обнимая меня и касаясь губами моей щеки

Мы влачим наши дни, да и то, как получится.

А сердце вновь болит — тяжело,

Пусть, не заметишь ты — извини.

Так темно /я не сплю/ о тебе /вновь грежу/,

Но и ты обо мне вспоминай...

Уже три часа ночи, квартира полностью потемнела, но я не хочу зажигать свет. Единственное, что ярко видно, это огонек моей тлеющей сигареты. Мой день однообразен. Утро с привкусом горького и холодного кофе, потом работа в Министерстве, вечером опять дом и тускло мерцающий экран ноутбука. Я вспоминаю о тебе каждую минуту. Интересно, а ты вспоминаешь обо мне ТАМ, на небесах? Я знаю, что кроме меня, по крайней мере, одному человеку было тяжело потерять тебя. Гермиона… я всегда знал, что она не такая как остальные.

Алый цвет, алый цвет, алый цвет, дрожащий....

У мечты, у мечты по краю...

Загадочная судьба приоткрыла тайн завесу.

Упадём, упадём, не дано вернуться,

И секрет, тот секрет, наш секрет

Те наши прежние грехи смогу я искупить...и что?

Я моргаю и слеза падает на ладонь, разлетаясь мириадами осколочных капель. Я часто думаю об этом нашем секрете. Никто до сих пор не знает, что связывало меня с тобой, но все единодушно уверены, что я гад. А я сам топлю себя в своей вине. Ведь если бы не я, то Авада не попала бы в тебя. А все этот чертов Дамблдор. Я убил этого старика, как только понял, что из-за него потерял тебя. Он считал, что я Пожиратель смерти и метнул в меня смертельное проклятие, а ты закрыл меня собой. Моя боль была так велика, что захлестнула собой всех. Первым умер Дамблдор, за ним в ад отправилась и эта старая кошка МакГонагалл. Большинству посчастливилось отделаться легкими ранами и сотрясениями. Несколько месяцев я не мог заставить себя посмотреть Гермионе в глаза, пока однажды она не пришла ко мне. Заметив, во что я превратился, она дала мне хлесткую пощечину и жестко заявила:

— Драко Люциус Малфой, если ты будешь топить себя в болоте вины и уныния, ему от этого не станет легче. Он спас тебя, а значит, он хотел, чтобы ты жил. И тебе придется оправдать его доверие, а иначе я сама отправлю тебя к праотцам.

Когда пришлось идти вновь одному в пути

была потерена мечта.

Реалистичные и неизменные

меня спасли глаза твои,

Но не отпустит тьма,

пускай и ярок свет,

Тень -это света сторона.

Глубоко внутри меня дремлет тьма,

Как в зеркала гляжу два раза,

что так поставлены — тет-а-тет,

Без конца /печали/ похожи /отличны/,

Туманна отражений река.

Гермиона помогла мне, но ненадолго. Через два месяца она скончалась при родах, оставив после себя прелестную дочь, похожую на нее как две капли воды. Я удочерил девочку, и она искренне считает меня своим отцом. Ей уже четыре года и только она заставляет меня сдерживаться. В моей душе накопилось столько тьмы, что иногда мне хочется завыть, как дикий волк, на луну и сдохнуть, как последняя собака, в какой-нибудь подворотне. Но когда за меня так доверчиво цепляется её маленькая ручка, я понимаю, что не смогу оставить этого маленького ангела на растерзание жестокому миру. Я часто смотрю на твою старую потрепанную фотографию, вглядываюсь в твои глаза. На ней ты счастлив и я нередко сам улыбаюсь тебе в ответ.

Алый цвет, алый цвет, алый цвет... Гореть нам!

Позабыть, позабыть обо всём.

Стирая прежние мечты, незавершённые,

Так похожие на угасшую искру.

Я скольжу, я скольжу сквозь полночь так рьяно,

Пережить, пережить, пережить

Кроваво-лунную ночь, неизбежно тону в череде грехов..

Лишь в мечте, лишь в мечте, лишь в мечте дрожащей,

Весь в крови, весь в крови наш путь счастья,

Загадочная судьба приоткрыла тайн завесу.

Падая, падая, не дано вернуться,

И секрет, тот секрет, наш секрет,

Те наши прежние грехи смогу я искупить...и что?.

Луна уходит, её сменяет алое зарево рассвета. Я знаю, что нужно позабыть обо всем. Забыть о своих мечтах, забыть о том, как я был счастлив в своем эгоистическом счастье, как я не хотел отдавать тебя никому, повторяя тебе, что ты только мой. Пачка давно опустела, комната потонула в дыму. Вздыхаю и иду открывать окно. Я знаю, что мне нужно пережить эту ночь, иначе я просто сойду с ума. Знаешь, я теперь часто хожу в церковь, знаю, что это глупо, но я начал молиться. Каждый день я молю лишь об одном, чтобы ты вернулся. Я знаю, это глупо и ты умер навсегда,… но я где-то читал, что душам может быть дан второй шанс и они переродятся. Если так, мой ангел я буду ждать тебя вечно…

— Вот и все, что я мог рассказать вам о том, был ли счастлив такой человек, как Драко Малфой, — я устало потянулся.

Напротив меня сидел журналист из Пророка, кепка скрывала его лицо. Он пришел ко мне и сказал, что хотел бы узнать, каким был Гарри Поттер. Сначала я рассказывал ему о своем любимом, а потом он спросил был ли я счастлив. В ответ на что, я грустно усмехнулся и рассказал ему о себе и своем герое все. И наплевать, что завтра во всех газетах появятся заголовки: «Бывший пожиратель очерняет память великого героя».

— А теперь молодой человек покиньте меня. Я должен один пережить эту ночь, — сказал я, закрывая глаза.

— Ты уверен, что тебе не нужна моя помощь, Драко Люциус Малфой?

Я открыл глаза, все ещё не веря в происходящее. Наткнувшись на взгляд родных и любимых изумрудных глаз, я недоверчиво уставился на парня. А он тем временем снял кепку и встряхнул головой. Потом достал из кармана очки с потрескавшимися стеклами и водрузил их на нос. Несколько секунд я рассматривал его, а потом кинулся его обнимать.

— Гарри Джеймс Поттер, ты самая большая свинья в мире. Ты хоть знаешь, что я тут чуть с ума не сошел?

— Знаю, я наблюдал за тобой, — тихо ответил он, обвивая мою шею своими руками и нежно целуя меня.

— Гарри, Гарри, Гарри… — шептал я, как заведенный. Он оторвался от меня и сел на диван, увлекая меня за собой.

— Я соскучился, — тихо шепнул он, прижимая меня к себе, — но если мы сейчас что-то попытаемся сделать, то разбудим маленькую мисс Малфой.

— У нас теперь впереди вся вечность, — ответил я ему, обнимая его за талию. — Больше ты никуда от меня не убежишь, — прошептал я, слушая как бьется его сердце.

Он кивнул, а я закрыл глаза, чувствуя, как меня медленно клонит в сон. Уже на грани сна я почувствовал, как он аккуратно переместил мою голову к себе на колени и аккуратно начал перебирать мои волосы, пропуская пряди сквозь свои пальцы. Я спокойно заснул, зная, что теперь меня больше никогда не отпустят и не дадут мне сойти с ума, просто потому, что меня любят.