Пролог

Если вы спросите Драко Малфоя о Гарри Поттере, он усмехнется, качнет головой и скажет: «Я знаю о нем меньше, чем вы, потому что почти не читаю магическую прессу». Однако, если вы будете настойчивы и зададите вопрос о школьных годах, проведенных с Гарри Поттером под одной крышей — в Хогвартсе, у мистера Малфоя резко испортится настроение, он сошлется на сотню неотложных дел и, вежливо попрощавшись, исчезнет. И это произойдет вовсе не потому, что он такой уж занятой человек или терпеть не может всеми уважаемого национального героя. Просто он очень не любит вспоминать прошлое.

В настоящий момент Драко Малфой считается одним из самых влиятельных магов Британии, поэтому я не советую вам портить с ним отношения. А если вы будете ненавязчивы и любезны, он вознаградит вас своей симпатией, и, поверьте, об этом вы точно не пожалеете. В магическом мире не так уж много людей, отношения с которыми стоит поддерживать, но мистер Малфой — один из этих немногих.

Он живет в своем родовом поместье — Малфой-мэноре и довольно редко появляется на приемах или в других местах массового скопления народа. Зато очень любит дорогие кафе, где можно посидеть в тишине и уютном полумраке, почитать свежий выпуск «Ежедневного Пророка», — да, это единственное магическое издание, которое он одобряет, — выпить чашку горячего кофе без сахара и выкурить сигару.

У мистера Малфоя исключительно красивая жена по имени Астория, одиннадцатилетний сын, который учится в Хогвартсе на факультете Слизерин, много денег и вообще безоблачная жизнь, которой мог бы позавидовать любой волшебник. Но если вы захотите узнать, счастлив ли он, — разумеется, помня, что абсолютное счастье невозможно, — вас ожидает большой сюрприз. Драко Малфой откинется на спинку кресла, прикроет глаза, словно размышляя над глобальной проблемой, а потом кивнет и скажет: «Абсолютно счастлив». И это будет самой большой ложью, которую вы можете от него услышать.

Если повезет и самый знаменитый человек магической Британии уделит вам полчаса из своего расписанного по секундам времени, используйте эту возможность с толком, то есть не задавайте Гарри Поттеру вопросов о Драко Малфое. Нет, он не сбежит, не проклянет вас и даже не перестанет улыбаться так, как может только он — открыто и искренне. Он просто не скажет ничего нового. «Мы вместе учились в Хогвартсе, а сейчас наши сыновья дружат». Правда же, это вам и без того известно? Об этом писали все популярные издания.

Гарри Поттер не станет рассказывать о том, какой скандал закатила ему супруга, когда средний сын — Альбус Северус — прислал из школы свое первое письмо. Мало того, что добрый, улыбчивый мальчик попал в «слизеринский гадюшник», так еще и сынок Малфоя умудрился запудрить ему мозги и стать «самым умным», «самым серьезным», «самым классным» лучшим другом. Он не скажет и о том, как по настоянию жены устроил Альбусу, вернувшемуся домой на Рождество, допрос с пристрастием. Промолчит о непростой беседе с Гермионой Грейнджер, дочь которой тоже подружилась со Скорпиусом Малфоем. И ни словом не намекнет, что в последний раз видел Драко Малфоя в сентябре на вокзале Кинг-Кросс, когда отправлял Альбуса в Хогвартс, и с тех пор не проходило и дня, чтобы он не вспоминал об этой встрече.

Лучше задайте Гарри Поттеру вопрос о счастье. Не сомневайтесь, жалеть не придется. Если он ненароком опрокинет на вашу новую мантию чашку чая, в котором растаяло не меньше четырех кусочков сахара, произнесите простенькое очищающее заклинание. Если в его руке треснет бокал и на стол посыплются осколки, используйте «репаро», ну а если мистер Поттер подавится дымом, в очередной раз затягиваясь сигаретой, похлопайте его по спине. Тогда он вытрет слезящиеся глаза, сдует со лба растрепавшуюся непослушную челку, надежно прикрывающую тот самый шрам, извинится или поблагодарит и обязательно улыбнется. «У меня замечательные дети, интересная работа, надежные друзья, отличный дом. Разве это не счастье?»

Не спешите кивать в ответ. Просто загляните в глаза, затушите в пепельнице дымящийся окурок и закажите двойную порцию виски, себе и ему, даже если это противоречит всем вашим правилам. Вы, конечно, знаете, что Гарри Поттер не пьет ничего крепче девяти градусов, но если вам повезет еще раз, он выпьет, потому что уже больше полугода у него есть на это веская причина.

Вы спросите, что делать дальше? Ничего. Просто молчите. Если мистер Поттер после пары слабых попыток продолжить беседу тоже замолчит и в два глотка осушит принесенный официантом бокал, а потом резко дернет узел галстука так, будто ему трудно дышать, скажите ему «нет». И активируйте портключ, с которым он не расстается — это печатка на среднем пальце правой руки. Слегка потемневшее от времени серебро с затейливым вензелем. Не спрашивайте зачем. Просто знайте, что если у вас все получится, у этой истории будет другой финал, самый счастливый из возможных.

1.

Драко Малфой ненавидит отели. Даже самые дорогие, где в люксах можно с легкостью играть в квиддич, а в просторных холлах сияют отраженные в огромных зеркалах массивные люстры. Он ненавидит портье, которые прячут понимающие взгляды, протягивая ключ от номера, горничных с их услужливыми улыбками, богатых туристок, летом щеголяющих мехами, а зимой глубокими декольте, белые скользкие ступени с претензией на мрамор, плавные лифты и хрустящие простыни. Поэтому однажды, на исходе их первого лета, он покупает крошечную квартирку в не самом престижном маггловском районе. Две комнаты, кухня, тесный коридорчик и балкон, выходящий в тихий двор, в котором все еще цветут липы.

Он сидит на колченогой табуретке и смотрит вниз, на серый, мокрый после дождя асфальт, на рыжего мальчишку, который шлепает босиком по лужам и смеется. Тонкая сигарета, зажатая в пальцах, подрагивает. Пепел осыпается прямо на блестящие ботинки, но ничего похожего на пепельницу под рукой нет, а волшебная палочка осталась в комнате и идти за ней лень.

Мальчишку зовет домой мать, и он неохотно бредет к подъезду. Теперь двор пуст, только ветер раскачивает ветки и стряхивает на землю желтые соцветия.

Драко ждет. Письмо отправлено час назад. До назначенного времени почти сорок минут, но он все равно ждет, потому что ничего другого сейчас не может.

Поттер наверняка хмурился, глядя на незнакомый адрес, потом задумчиво покусывал губу и сверялся с картой. Вместо очередного монстра гостиничной индустрии — ничем не примечательная улица с номером дома и квартиры. Поттер не любит сюрпризов, поэтому Драко раздумывает над очередной ложью, которая устроит их обоих.

Когда Поттер появляется во дворе, он встает с табуретки, кидает окурок с балкона и смотрит как тот, кружась, летит вниз. Разумеется, он не выходит в коридор и не стоит у двери — она открыта, а строить из себя измученного ожиданием влюбленного — не в его привычках. Дождавшись появления Поттера в балконном проеме, он оборачивается только когда тот спрашивает: «Что это значит?»

«Подвернулась выгодная сделка», — пожимает он плечами, и это первая ложь за сегодняшний короткий вечер. Короткий, потому что других у них не бывает.

Поттер обходит квартиру, заглядывает во все имеющиеся двери и дверцы, которых, к слову, не так уж много, зачем-то высовывается на лестничную площадку и наконец возвращается в… ну, это, конечно, не зал и не гостиная, просто небольшая комната, в которой стоит пара кресел, диван, телевизор и стол, а на полу у стены видны четыре вмятины — пианино переехало на новое место жительства вместе с хозяевами. Драко сидит в кресле и с безразличием разглядывает потолок, и это вторая ложь, потому что он испытывает сейчас что угодно, только не безразличие, и ждет от Поттера одобрения, ждет так сильно, что не в состоянии даже посмотреть на него, чтобы не выдать себя.

— Неплохо, — улыбается Поттер и садится прямо на пол у ног Драко. — Я уже устал от отелей. То один, то другой, и везде эти… — он морщится, — люди. А здесь будем только мы, да? — растопыренная пятерня ползет от щиколотки к колену и выше. Драко не двигается, только смотрит. Даже через брюки он чувствует тепло. Ладонь у Поттера шершавая, и когда она касается кожи, по телу бегут мурашки и хочется одновременно и отстраниться, потому что щекотно, и прижаться крепче, потому что приятно. Очень. Драко медленно выдыхает. Неважно, что Поттер больше ничего не делает, сидит, уткнувшись лбом в его колени, и молчит. Он может так — долго. И Драко не мешает, просто снова ждет. Но это другое ожидание. Когда Поттер рядом, оно короткое, общее.

Потом они пьют на кухне чай, вернее, Поттер пьет, он любит очень сладкий и горячий. Дует и шумно прихлебывает, а Драко закусывает губу, чтобы не улыбнуться. Перевоспитать Поттера невозможно, да и не нужно, пожалуй. Сначала он, конечно, пытался, стыдил, учил на собственном примере, кривился, а потом перестал. И сейчас ему даже нравится.

Кухня крошечная, и хочешь не хочешь, соприкоснешься — то бедром, то локтем. Поттер смеется и говорит, что репортеры озолотили бы его за пару колдографий мистера Малфоя в таком занятном интерьере. Драко тоже хочется смеяться, но он хмурится и грозится уйти. Поттер загораживает выход, раскинув руки, и клянется хранить страшную тайну до гроба.

Бежевые занавески на окне надуваются, как маленькие паруса, теплый ветер врывается в открытую форточку и топорщит волосы на затылке. Драко раздраженно приглаживает их, с неодобрением поглядывая на лохматого Поттера, которому не страшен никакой ветер. Они друг от друга на расстоянии вытянутой руки, и стоит только сделать шаг… Но шаг, как всегда, делает Поттер. Сжимает так, что вырваться не получится, даже если захочешь, резким рывком отрывает от пола, сажает на стол, отпихивает в сторону пустую чашку и с жадностью приникает к губам.

2.

Гарри Поттер ненавидит ложь. Во всех ее проявлениях. Урок, преподанный ему Дамблдором, не забывается. Так же как и преподнесенный Снейпом, который врал всем, не исключая себя, и только перед смертью поделился правдой. Гарри почти никогда не лжет. Поэтому он честно сидит с Роном или Симусом в каком-нибудь маггловском или магическом пабе, смеется привычным шуткам, хлопает друзей по плечам и даже не смотрит на часы. Джинни знает — по средам они засиживаются допоздна, а по пятницам Гарри навещает Дурслей, Невилла в Хогвартсе или играет в любительский квиддич. И об этом Джинни тоже известно. В эти вечера они не встречаются. Он перед Джинни — раскрытая книга, в которой есть лишь одна страница, которую она никогда не прочтет.

После очередной дружеской попойки в баре, после Хогвартса и квиддича наступает то самое «почти». Гарри называет его про себя временем Малфоя, который, в отличие от Джинни, знает и принимает все. Наверное, потому что Гарри не боится причинить ему боль — он уверен, что Драко ее просто не чувствует.

Их отношения это… ну… просто отношения. Никаких обязательств, никаких глубоких чувств. Скоро состоится помолвка, тогда все закончится. К тому же, Драко тоже подыскивают невесту, и его ничуть не заботит тот факт, что это будет брак по расчету. Такого отношения Гарри не понимает. Он вообще многого не понимает в Малфое, сначала пытался понять, а потом бросил. Их обоих все устраивает, у каждого — своя жизнь, просчитанная на несколько лет вперед, хорошая и вселяющая оптимизм. Так стоит ли портить ее чем-то большим, чем встречи дважды в неделю?

Иногда Гарри кажется, что равнодушие Малфоя заразно. Он и сам рядом с ним становится немножко другим. Более сдержанным, что ли, или более разумным. Хотя это совсем не относится к сексу. Там у Драко так срывает крышу, что Гарри остается только лететь вместе с ним в пропасть и ни о чем не жалеть. Тот, другой Малфой, кажется Гарри нереальным, приснившимся или вымечтанным, поэтому у него каждый раз перехватывает горло, когда он получает очередной обрывок пергамента с адресом. Он не запоминает названия отелей — их слишком много, да и зачем? Они такие же нереальные, как тот, другой Драко. И только когда адреса перестают меняться и раз за разом приводят его к одному и тому же маггловскому многоэтажному дому, Гарри начинает понимать, что все по-настоящему.

Иногда, появляясь за полночь, он подолгу стоит во дворе и смотрит на маленький пустой балкон на третьем этаже, на темные окна, за одним из которых ему чудится неясный силуэт. Конечно, это только воображение — Малфой никогда не стал бы дожидаться его у окна, он, кажется, вообще его не ждет, ну если только совсем чуть-чуть — просто потому, что сам назначает встречи. У Гарри так не получается. Когда Малфой задерживается, он меряет шагами комнаты, нервно курит на балконе, выскакивает в коридор на каждый померещившийся шорох. В общем, ведет себя как идиот, а потом стоит и глупо улыбается, глядя, как Драко снимает плащ и ботинки, расстегивает жесткий воротничок рубашки и кивает ему без всякого выражения — просто констатирует факт присутствия.

Гарри и не ждет большего. Он просто приносит из дома любимую чашку, покупает в магазинчике поблизости сахар, чай и молотый кофе для Драко. Трансфигурирует несколько пепельниц и ставит одну возле кровати, вторую на балконе, а третью на кухонный стол. Не потому, что он привык к этой квартире и ему хочется сделать ее уютнее, просто нравится смотреть, как Драко пьет кофе — маленькими глотками, держа чашку двумя пальцами за крошечную ручку и чуть-чуть оттопыривая мизинец, и как он курит, выдыхая серый дым в потолок и слегка опуская веки. Гарри знает, что все это — ненадолго, и от этого каждая мелочь кажется важной.

3.

Драко Малфой любит заварные пирожные с кремом, поэтому когда Поттер ставит на стол большую коробку, неодобрительно фыркает и идет варить кофе. За восемь раз, что он бывал в этой квартире, Драко умудрился стать почти профессионалом в области кофеварения. Первые четыре попытки закончились залитой плитой и сгоревшей туркой, на пятый раз вышло почти прилично, а потом Драко только блаженно щурился, вдыхая правильный запах настоящего свежесваренного кофе.

Поттер смеется и стирает с губ Драко размазавшийся крем. А потом облизывает палец. «Вкусно, — говорит он. — Не знал, что ты сладкоежка, Малфой». Драко злится, отпихивает коробку и уходит на балкон. Это слабость, но он не может иначе. Он вообще жалеет, что отправил сегодня Поттеру сову, потому что на календаре уже двадцать пятое августа, а значит, осталось совсем немного. Выругавшись сквозь зубы, Драко закуривает и загибает пальцы. На среднем блестит серебряная печатка. Многоразовый портключ, настроенный на эту квартиру. Драко провозился с ним почти месяц, но теперь они могут переноситься прямо сюда, не привлекая внимание даже немногочисленных соседей. У Поттера — такой же, правда, он, в отличие от Драко, не носит его не снимая. Наверняка хранит в укромном месте, чтобы ненароком не попался кому-нибудь на глаза.

С кухни доносится звон и шум воды — Поттер моет посуду. Можно зажмуриться, не потому что глазам становится горячо, то ли от дыма, то ли от чего-то еще, а потому что чертово солнце слишком яркое и теплое для приближающейся осени. Драко хочет дождей, и ветра в лицо, и свинцового низкого неба, чтобы поверить в то, что все однажды кончается, и этот август — тоже.

Поттер появляется неожиданно. Прижимается грудью к спине, вынимает из пальцев сигарету и долго кашляет после первой затяжки. «Ну и отрава», — бормочет он, тыча окурком в пепельницу. Драко оборачивается и долго смотрит в спокойные зеленые глаза, прежде чем потянуться вперед и подставить губы для поцелуя.

Поттер уходит ночью. Он долго возится, натягивая брюки и стараясь не шуметь, ходит по комнате на цыпочках, пытаясь найти рубашку, потом лезет под кровать и извлекает оттуда светлый комок. Шепотом чертыхаясь, кое-как застегивается и вдруг замирает. Драко делает вид, что спит, а Поттер садится на кровать, наклоняется к нему и, затаив дыханье, проводит кончиками пальцев по скуле, почти невесомо. Драко вздрагивает, и он отдергивает руку, словно обжегшись. Встает и идет в коридор, звенит ключами.

Драко резко садится и изо всех сил швыряет подушку в угол. Вскакивает и замирает посреди комнаты, как Поттер пять минут назад. «Я люблю тебя, Гарри», — шепчет он. И впервые говорит правду. Но Поттер этого уже не слышит.

4.

Гарри Поттер любит тишину, которая окружает его в тесном коридоре. После пьяного смеха и несмешных шуток, после оглушительной музыки, которая до сих пор отдается в ушах, она кажется самым лучшим, что есть на свете. Он стоит и вслушивается в нее, а потом срывается с места, чтобы затормозить только возле кровати. Малфой спит, но он все еще здесь, хотя на часах почти три. Гарри стягивает с себя одежду и осторожно укладывается рядом. Ему хочется разбудить Драко. Попрощаться? Нет, просто побыть вместе. Еще раз.

Он дотрагивается до растрепавшихся волос, они такие гладкие под пальцами и белые, даже в темноте. Малфой дышит так тихо, что, кажется, не дышит вообще, и Гарри вдруг пугается. Наваливается сверху, покрывает торопливыми поцелуями подбородок, щеки, слишком тонкую шею, и только добравшись до губ, понимает, что Драко проснулся.

Гарри стонет, вжимается еще сильнее — бедрами, грудью, плечами — и задыхается от чего-то очень похожего на нежность. Тишина рвется вздохами, вскриками, шепотом, влажные пальцы сплетаются с такими же влажными, на языке привкус кофе и сигаретного дыма. Драко разводит колени, выгибается, и просит, просит. Гарри всхлипывает и начинает двигаться. Стоны становятся громче, и сейчас Гарри не променяет их ни на что, даже на самое светлое будущее. Кожа у основания шеи тонкая, чуть солоноватая, и Гарри вылизывает ее, а потом сжимает зубы. Пусть хоть что-то останется после. Отразится в зеркале утром лиловым пятном над ключицей. И даже если Драко сразу наложит косметические чары, он все равно вспомнит о нем.

Еще раз.

Последний.

И когда Драко кричит, вминаясь затылком в подушку, вскидывая бедра, а пальцы заливает горячим, темнота вокруг Гарри вспыхивает ослепительно-белым цветом, как волосы Драко, как последний день этого августа.

Эпилог

«… Это был Драко Малфой с женой и сыном, в наглухо застегнутом черном пальто. Надо лбом у него уже появились залысины, и от этого вытянутый подбородок казался еще длиннее. Сын был похож на отца не меньше чем Альбус на Гарри. Драко заметил смотрящих на него Гарри, Рона, Гермиону и Джинни, коротко кивнул им и отвернулся»(1).

А потом небрежным узнаваемым жестом поправил волосы. Гарри замер. На пальце Малфоя блеснуло знакомое кольцо — серебряная печатка с затейливым вензелем.