Гермиона уже несколько дней пристально наблюдала за лучшим другом и находила все больше поводов для беспокойства — Гарри почти не ел, под глазами появились темные круги, плечи осунулись, а во взгляде сквозила печаль побитой собаки. Вот и сейчас, во время завтрака, он не притронулся к еде и, прихлебывая кофе, скользил рассеянным взглядом по столовой.

— Гарри, ты ничего не хочешь мне сказать? — тихо шепнула ему Гермиона. Поттер вздрогнул, сфокусировал взгляд. Решившись, он наклонился к её уху и так же тихо спросил:

— Миона, как ты считаешь, я сексуальный?

Поперхнувшись соком, Гермиона трижды мысленно обругала себя за проявленную инициативу и, краснея, начала бормотать:

— Гарри, пойми, ты... я... Ты мой лучший друг, и я, конечно, тебя люблю, но понимаешь… Рон... — она запнулась, бросив красноречивый взгляд на ничего не подозревавшего Рона, который методично запихивал в рот огромный кусок омлета. И тут же в первый раз за несколько дней увидела на лице у Поттера широкую улыбку:

— Миона, ты чего? Я не в этом смысле! Я просто хочу услышать мнение девушки. Кто, как не ты, скажет мне правду?

Мысленно поблагодарив Мерлина, Гермиона выдохнула, сосредоточилась и приступила к тщательному анализу.

— С точки зрения девушки, ты довольно симпатичный и привлекательный молодой человек. У тебя хорошая фигура, красивые глаза, приятная улыбка, а еще тебя украшают твои благородные поступки и моральные принципы! — вынесла она свой вердикт через несколько минут.

На последних словах Гарри почему-то дернулся и как-то странно посмотрел на подругу.

— А с точки зрения парня? — отчаянно покраснев, прошептал он ей на ухо.

Гермиона всегда была сообразительной девушкой, но сейчас ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, о чем именно спрашивает её друг.

— Эээ, Гарри, по вполне очевидным причинам я не могу тебе ответить на этот вопрос, но знай, что ты можешь положиться на меня в любой ситуации. Если захочешь, мы можем поговорить об этом более детально.

Гарри тяжело вздохнул:

— Да о чем тут говорить. Он бегает от меня, как от бладжера. Наверно, я мерзкий, противный и отталкивающий. Вот скажи, что мне делать, а?

«И кто меня за язык тянул, я и со своей любовью разобраться не могу, а тут еще с нетрадиционной связываться придется. Ладно, назвался мозгошмыгом — залезай в голову, — переваривая полученную информацию, обреченно подумала Гермиона, но успокоилась, встретив полный надежды печальный взгляд друга. — В конце концов, какая разница, кого он полюбил. Главное, чтоб Гарри был счастлив, он это заслужил. А я просто обязана ему помочь! Не к Рону же ему обращаться». Когда Гермиона называла Рона гомофобом, тот очень обижался и говорил, что он просто не любит и боится представителей нетрадиционной ориентации. И спорить с этим было бесполезно.

— Гарри, встретимся сегодня в библиотеке и спокойно поговорим. Рон туда точно не пойдет, его на каникулах туда силой не затащишь. Вот тогда ты мне все подробно расскажешь.

Поттер согласно кивнул и с затаенной надеждой в глазах продолжил выискивать кого-то в зале, запивая свою тоску остывшим невкусным кофе.

Драко чувствовал себя как аврор, которого отправили на спецзадание и забыли сообщить, что операция уже закончилась. Вот уже несколько дней он находился в постоянном напряжении, скрываясь от Поттера в слизеринских подземельях, и выхода из создавшейся ситуации он не видел. Если бы кто-то спросил его, почему, получив вполне недвусмысленное предложение от парня его мечты, он проигнорировал и предложение, и парня, Драко бы привел десяток разумных, с его стороны, аргументов: Поттер наверняка просто пошутил, и это не может быть правдой, Поттер его пожалел, и это унизительно, Поттер сошел с ума, и это опасно и т.д., и т.п. Но где-то в глубине души он с грустью признавался сам себе, что на деле Драко Малфой оказался просто трусом. Одно дело мечтать о любви наедине с самим собой, другое — видеть, как эта самая любовь плотоядно поедает тебя глазами и ищет встречи при каждом удобном случае. Поэтому в очень короткие сроки Драко успешно научился бесшумно ходить, питаться всухомятку, обходиться без свежего воздуха и моментально находить надежное убежище в длинных корридах.

Прокрадываясь вечером на кухню, чтобы поживится остатками холодной трапезы, Малфой благодарил Санту и Макгонагалл за рождественские каникулы, с ужасом ожидая их окончания. Он не перестал мечтать о Гарри в тишине надежно запечатанной заклинаниями спальне, но встретиться с Поттером лицом к лицу, извиниться, объясниться и решить этот вопрос раз и навсегда он был не готов. «Авось со временем как-то само утрясется», — малодушничал он, лежа на кровати с куриной ножкой в руке после очередной партизанской вылазки на кухню. В этот момент в дверь постучали. Драко побледнел, мимикрируя под собственную простынь, и постарался перестать дышать, чтобы не единым звуком не выдать своего присутствия в комнате. Но глупая птица-курица, хоть и была кулинарно обработана и на вид безопасна, все равно сыграла с ним злую шутку: Драко подавился непрожеванным куском, закашлялся и, потянувшись за стаканом сока, с грохотом опрокинул его, окончательно выдав себя.

— Мистер Малфой! Немедленно откройте дверь! — звучный голос директрисы сейчас показался Драко райским пением. Он открыл дверь, и в комнату ворвалась сердитая Минерва Макгонагалл. Пробежавшись по комнате, она внимательно осмотрела все вокруг, не погнушавшись заглянуть даже под кровати («Черт, вчерашние носки!»), совершила пару магических пассов, явно выполняя какую-то проверку («Не иначе как ищет следы присутствия нового Темного лорда»). Наконец, успокоившись, трансфигурировала жесткий стул в кресло и уселась в него с грациозностью старой кошки.

— Мистер Малфой, — повторила Макгонагалл, — мне нужно с вами серьезно поговорить. Вернее, говорить буду я, а вы слушайте и вникайте.

Драко, предчувствуя серьезный разговор, судорожно стиснул в руках недоеденную куриную ножку и приготовился слушать.

— Ваше поведение в последнее время никуда не годится. Я давно заметила, что вы отдалились от коллектива, ведете замкнутый образ жизни и игнорируете общие приемы пищи. — Директриса многозначительно покосилась на разбросанные по кровати останки несчастной курицы. Драко покраснел и попытался спрятать обглоданную косточку под подушкой, но, встретив укоризненный взгляд собеседницы, смутился еще больше и оставил эту затею.

— Конечно, я понимаю причины такого отшельничества. И некоторое время закрывала глаза на эту ситуацию, — продолжала директриса, — но теперь вы перешли все допустимые границы! Пропускаете завтраки («Обеды и ужины тоже», — грустно подумал голодный Драко), не сдаете белье в стирку, не выходите на прогулки и запираетесь тремя видами защиты в собственной спальне! Если б кто-то сказал, что вы задумали самоубийство или, еще хуже, решили вспомнить прошлое (далее последовал многозначительный взгляд на левое предплечье), это могло бы прозвучать как правда.

— Что вы, директор! Да-я-бы-никогда! Ни первое, ни, тем более, второе... — начал было говорить Драко, размахивая над головой куриной косточкой, как белым флагом на баррикадах, но Макгонагалл его перебила:

— Оставьте, наконец, скелет бедной птицы в покое! Я бы поверилав эти глупые слухи, если б не знала, через что вам довелось пройти и как вы жалеете об ошибках вашей молодости. Но поверьте, лишние разговоры на эту тему в Хогвартсе абсолютно не нужны. Ни вам, ни мне. Так что с завтрашнего дня прошу вас постараться изменить свое поведение и не игнорировать больше сокурсников, а еще потрудитесь, пожалуйста, прийти, наконец, на завтрак и нормально поесть.

Директриса поднялась со своего места и направилась к двери.

— Да, и еще одно. Я, конечно, не могу заставить вас подружиться с кем-нибудь, но на вашем месте я бы присмотрелась к мистеру Поттеру. Он хороший человек и с радостью протянет вам руку дружбы. В вашем положении такая поддержка принесет только положительный результат.

Когда за директором закрылась дверь, Драко повалился на кровать и захохотал — если бы Макгонагалл только знала, как именно Малфой присмотрелся к Поттеру и какую руку тот в ответ ему протянул, она бы наверняка предпочла заавадить неблагонадежного студента от греха подальше.

Под внимательным, изучающим взглядом Гермионы Гарри чувствовал себя не в своей тарелке. Он был рад, что открылся подруге, что она не только не оттолкнула его, но и согласилась помочь, но почему-то при этом Поттер чувствовал себя подопытным кроликом. Разложив на столе какие-то книги, бумаги и перья, Гермиона приступила к допросу.

— Для начала я задам тебе один очень важный вопрос: кто виновник твоих страданий и почему ты думаешь, что между вами что-то возможно?

Гарри отвел взгляд и принялся методично рассматривать свои обкусанные ногти.

— Пойми меня правильно, Гарри, чтобы моя помощь была максимально эффективной, мне нужно узнать как можно больше информации, тогда мы сможем составить план действий, просчитать перспективы, возможно, получится вывести график... — в горящих глазах Гермионы явственно читался нездоровый научный интерес и азарт, с которым она приступала к решению любой сложной задачки. И Гарри сдался.

— Это Драко, Гермиона. Драко Малфой. Я не знаю, почему это случилось, но меня тянет к нему, а его, похоже, ко мне. По крайней мере, во время нашей последней встречи на Рождество мне так показалось. И, пожалуйста, больше не выпытывай у меня никаких подробностей! — Гарри вспотел и покраснел, как рак, которого окунули в кипяток. Но Гермиона не выглядела ни удивленной, ни рассерженной. Тихо поскрипывая пером, она спокойно что-то записывала на пергаменте.

— Не скажу, что ты меня очень удивил. Проанализировав известные мне исходные данные, я пришла к выводу, что Драко Малфой является наиболее вероятной кандидатурой, если, конечно, не брать в расчет домовиков и прочих существ, проживающих в Хогвартсе. Еще я исключила учителей, младшекурсников и Рона. В итоге один Малфой и остался, все остальные возможные кандидаты сейчас на каникулах.

Гарри проникся спокойствием подруги и с надеждой спросил:

— Ты можешь что-нибудь мне посоветовать?

— Знаешь, я не могу назвать себя специалистом в амурных делах, но у меня есть то, что всегда приходит на выручку при отсутствии практического опыта, — нужная книга! — подруга подвинула к Гарри яркую книгу с многообещающей надписью на обложке: «Как соблазнить мужчину».

— Вот, — чуть смущенно сказала Гермиона, — когда-то давно купила, для общего развития.

Девушка покраснела и попыталась незаметно отковырять с обратной стороны обложки предательски новый ценник. Гарри открыл книгу сразу на середине и через несколько минут начал медленно сползать под стол от хохота. Немного отдышавшись, он начал цитировать:

— «Старайтесь носить юбки, а не брюки, это подчеркнет вашу женственность», «возьмите за правило не выходить из дома без макияжа», «регулярно делайте эпиляцию, маски для лица и волос». Миона, как ты себе это представляешь? Если я появлюсь в Большом Зале в юбке с макияжем, мне точно не светит взаимная любовь, а все потому, что остаток дней я проведу в Мунго.

Гермиона изо всех сил пыталась сохранять серьезность, но богатое воображение все-таки умудрилось подсунуть красочную картинку. Девушка весело расхохоталась.

Пролистав еще несколько страниц, Гарри печально отложил книгу в сторону.

— Еще идеи есть?

— Может, попросить родителей прислать другую книжку? «Как соблазнить женщину», например…— увидев красноречивый взгляд Поттера, Гермиона окончательно поникла. — Гарри, мне так стыдно, я обещала помочь, но, видимо, переоценила свои возможности. Наверно, есть какие-нибудь специальные книги, надо только поискать.

— Знаешь, Миона, думаю, в моем случае литература бессильна. — Гарри поднялся из-за стола. — В любом случае спасибо тебе, я выговорился, и мне стало значительно легче.

— И что ты будешь делать дальше? — грустно спросила подруга.

— Я буду ждать. Я не умею ухаживать, говорить красивые слова, петь серенады и писать стихи, но я очень хорошо научился ждать. Рано или поздно Драко высунет свой нос из подземелий, и тогда я ухвачусь за него и не отпущу, пока не будут расставлены все точки.

Этой ночью Гарри спал тихо и безмятежно, с легкой улыбкой на губах — ему снился ровный аристократический носик Драко Малфоя. А Гермиона еще долго листала не пригодившуюся другу книгу, делая на полях заметки замусоленным карандашом.

Войдя утром в столовую, Гарри сразу почувствовал, что что-то изменилось — в воздухе кроме обычного запаха каши, кофе и горячего хлеба витал едва уловимых запах весны. Парень привычно окинул взглядом зал и сразу же заметил Драко, который сидел на самом дальнем краю скамьи за слизеринским столом и спокойно завтракал, не обращая внимания на происходящее вокруг.

Медленно шагая к своему месту, Поттер пытался усмирить внезапно проснувшийся инстинкт, который говорил, что надо бежать к Малфою, пока тот опять не пропал, хватать его за волосы и тащить в пещеру, или в кладовку, куда-нибудь прочь отсюда, а дальше... На этом месте Гарри приказал своему инстинкту заткнуться, прекрасно понимая, что если он выкинет нечто подобное, не видать ему Драко как своих ушей. «Ждать!» — сказал он сам себе. Приклеив к лицу равнодушную улыбку, сел за стол и постарался сосредоточиться на приеме пищи.

Драко очень гордился собой — утром он вполне спокойно дошел до столовой (ну и что, что встал раньше всех и пришлось еще двадцать минут дожидаться завтрака), спокойно поел и просто образцово спокойно отреагировал на присутствие Поттера. А то, что при виде черноволосого очкастого типа у Драко немного задрожали руки, а в груди быстро-быстро застучало сердце, — так это наверняка от кофе давление подскочило. А то, что вокруг вдруг запахло подснежниками и совсем по-весеннему заплясали солнечные зайчики, так это вообще просто глупости и галлюцинации от голода и отсутствия свежего воздуха. Окрыленный своими успехами и гордясь железной выдержкой, Драко решил не сходить с намеченного пути и вести себя, как ни в чем не бывало, тем более что Поттер ни разу не посмотрел в его сторону и вел себя так, будто Малфоя не было. Совсем не было. И не было той встречи в темном коридоре, не было сладких поцелуев и горячих рук, не было тихого «Драаако»… Малфой раздосадовано поджал губы и, ругаясь на себя, на Поттера и на весь белый свет, отправился навестить своего старого друга — большое и спокойное озеро.

Гарри в который раз благодарил судьбу, подарившую ему мантию-невидимку. Следуя как тень по заснеженной тропинке за Драко Малфоем, он дошел с ним до берега и замер в нерешительности, прислонившись спиной к широкому старому дереву. Наблюдая за Драко, который даже в полном одиночестве выглядел холодным и неприступным, как айсберг, Гарри растерялся и не знал, как ему поступить дальше. В то же время хрупкая, тонкая фигура на берегу пробуждала в нем что-то звериное, хотелось подкрасться, прыгнуть и завалить эту недоступную и притягательную добычу.

«Я просто подойду и скажу: «Привет, как дела?», или «О, какая встреча!», или просто «Давай поговорим», — пытался договориться сам с собой Гарри, а зверь внутри заставлял медленно и тихо подкрадываться к ничего не подозревавшему Малфою. Когда до цели оставалось несколько метров, Драко вдруг поднялся на ноги и, прислушиваясь, посмотрел прямо на Поттера.

— Вот уже и слуховые галлюцинации, — пробормотал он и трогательно, прямо по-детски, потер порозовевший кончик замерзшего носа. Этот невинный жест повлиял на Гарри как взмах красного флажка: инстинкты сорвались с цепи и с радостным «рррр» заставили его кинуться прямо к Драко. Мышцы явно не успевали за мыслями, поэтому Гарри почти не удивился, когда, поскользнувшись, он не удержал равновесия и вместо приветствия со всего размаху влетел головой в живот удивленного Малфоя. Падая в большой белый сугроб, Поттер вспомнил, что так и не снял с себя мантию-невидимку.

Когда на Драко совершенно внезапно набросилось что-то невидимое и сопящее, то, окунаясь головой в сугроб, он успел подумать, что еще слишком молод, чтобы умирать сейчас, в одиночестве, так и не поговорив с Гарри. Поэтому, как только его тело почувствовало под собой твердую поверхность, он принялся методично наносить удары руками в направлении невидимого врага. Когда после очередного левого хука под кулаком что-то хрустнуло и давление стало ослабевать, Малфой со всей силы ударил ногами и сразу же почувствовал свободу. Вскочив, он быстро достал палочку, собираясь отбиваться всеми известными ему заклинаниями, но сразу же замер от удивления — в двух шагах от него на снегу сидел взъерошенный Гарри Поттер, растеряно сжимая в руках две половинки окровавленных очков.

— Поттер, ты что, окончательно сдурел? Ты, гребаный маньяк и недоумок, какого черта ты вообще здесь делаешь?

— Драко, прости, я…

— Какое, к соплохвостам, «прости»? Псих, придурок, буйнопомешанный, идиот! — Драко за всю жизнь не произносил столько ругательных слов сразу. Ну, разве что когда в последний раз упустил снитч на квиддичном поле.

— Драко, я соскучился.

Потомок древнего магического рода прервал поток ругательств и внимательно посмотрел в беззащитные зеленые глаза. Он увидел в них страх, раскаяние и что-то еще, что заставило поверить, простить, подойти ближе и сесть рядом.

— Какой же ты все-таки чурбан, Поттер! — Драко достал белоснежный кружевной платок и протянул его Гарри. — Возьми, а то кровь замерзнет, придешь в таком виде в Хогвартс, и мне уже можно будет не возвращаться — твои телохранители меня четвертуют.

Поттер принял платок и стал послушно возить им по лицу, не отрывая взгляда от глаз Малфоя, размазывая кровавые следы еще больше. Драко, морщась, вырвал у него уже совсем не белоснежный кусок ткани и стал методично очищать лицо Гарри от запекшейся крови.

— Драко, ты простил меня? — ответом было лишь неопределенное мычание и еле заметный утвердительный кивок головой.

— Драко, ты больше не будешь убегать? — только опытный глаз ловца смог увидеть едва уловимый утвердительный кивок головой, но этого было достаточно, чтобы вызвать на лице у Гарри счастливую улыбку.

— Драко, ты сейчас мне на лице дырку протрешь. — Поттер осторожно взял в ладони замерзшие пальцы Малфоя, пытаясь согреть их своим дыханием, и прошептал: — Поцелуй меня, пожалуйста.

Драко немного отстранился, вырываясь из плена зеленых глаз, и тихо, но твердо сказал:

— Поттер, ты должен мне пообещать, что больше никогда, слышишь, никогда не будешь использовать снег в качестве намека, аргумента или иного способа воздействия на меня. Ты слышишь, Поттер?

— Рррр! — утвердительно отозвался Гарри в унисон со зверем, весело махавшим хвостом где-то возле самого сердца.

Конец.