Холодный ветер развевает мои волосы, сильно отросшие за последнее время. Я стою на обрыве, передо мной нескончаемые вересковые пустоши, и я смотрю вперёд, и только вперёд. Где-то там, за миллионы километров от меня, я знаю, есть ты. Мой единственный, моя самая большая любовь. Ты — красивый, умный. Ты — единственный. Ты — Поттер.

Я знаю, что ты там — за пеленой ветра и тумана, за горами и оврагами, за лесами, скрываешься от егерей и охотников, пытаешься избежать встреч с Пожирателями.

А я — здесь, хотя больше всего хотел бы оказаться там, с тобой, рядом. И я шепчу ветру, в надежде, что он передаст тебе мои слова, я очень надеюсь, что он их передаст, потому что мне важно, чтобы ты знал о том, что я чувствую. Я шепчу:

— Ты навсегда в моём сердце…

Я знаю, что ты не знаешь о моих чувствах. Что скрывать, ты всегда был недогадливым и недалёким, ты никогда не разбирался в отношениях так, как я — Слизеринский Принц, гроза всех девчонок Хогвартса. Только что толку теперь от этих девчонок? От этих отношений? Что толку, что я познал любовь и ненависть, что обожал и проклинал? Ведь ты — там, за пеленой хлынувшего внезапно дождя.

Я ловлю ртом холодные капли, размазываю их пальцами по щекам, надеясь, что не примешались к ним мои солёные слёзы, текущие из глаз. Я ловлю ртом капли и шепчу дождю, в надежде, что он передаст тебе мои слова:

— Ты навсегда в моём сердце…

Я стою очень долго, уже звёзды начинают сверкать на небе, и Луна отбрасывает на землю свой призрачный лунный свет, чертит лунную дорожку на вересковой пустоши внизу, там, где кончается рядом с моими ногами обрыв. Я смотрю на Луну, впитываю её свет. Я знаю, что где-то ты точно также смотришь на неё, и… Может быть, думаешь обо мне. Но я не смею даже предполагать такого. В конце концов, кто мы друг другу? Всего лишь враги.

Враги. Недруги. Что нас связывало? Ненависть. Нелюбовь. Жгучая злость. Друг на друга. На весь мир. На всех. Но у меня эта злость постепенно перешла в любовь… В светлое чувство, от которого я страдаю сейчас.

Я смотрю на Луну и, вспоминая Фенрира и других оборотней, уже почти готов завыть на неё от лютой тоски, съедающей мою душу. Но вместо этого я всего лишь говорю, в надежде, что ты когда-нибудь услышишь эти слова:

— Ты навсегда в моём сердце…

Я не знаю, выживешь ли ты на этой войне. Я не знаю, выживу ли я. В конце концов, у меня чуть больше шансов, но даже у меня нет особой надежды. Но я знаю одно: что бы не случилось, как бы не закончилась для нас эта война, ты навсегда останешься для меня самым красивым, самым милым, самым любимым. Останешься для меня единственным. Ты — навсегда в моём сердце.

Именно об этом я думаю, когда отец находит меня здесь, за много километров от Малфой Мэнора, хватает за руку, ругает, шипит что-то сквозь зубы и тянет домой.

Мне плевать. Я улыбаюсь. Я счастлив. Я знаю.

Ты навсегда в моём сердце.

Гарри сидит на краю леса, они скрываются уже очень долгое время, и Гермиона с Роном в очередной раз спорят о чём-то в палатке. Он сидит под деревом и читает книгу про Дамблдора. Плечи и спина затекли. Он меняет позу, книга падает с коленей и так и остаётся лежать на земле. Гарри думает. Вспоминает свою учёбу в школе, одноклассников. В какой-то момент ему в голову приходит образ, такой знакомый, так долго ненавидимый, который он разглядел по-настоящему, наверное, слишком поздно. Но разве можно влюбляться во врага?

Он закрывает глаза и видит Драко Малфоя, сидящего за партой в классе заклинаний. Солнце, бьющее в окно, отражается бликами в его красивых платиновых волосах. Слизеринец смеётся, щурит глаза. Гриффиндорец невольно улыбается воспоминаниям. Там, в воспоминаниях, всегда тепло, спокойно и солнечно. А здесь — дождь, война и ветер.

И именно в тот момент, когда Гарри вспоминал ямочки на щеках слизеринца, налетел порыв холодного осеннего ветра, прошептав ему прямо в ухо:

«Ты навсегда в моём сердце»…

Гарри открыл глаза и прислушался — везде тихо, даже Рон и Гермиона замолчали. И ветер стих.

«Наверное, померещилось», — подумал он.

И даже совсем не важно, что голос ветра был похож на голос его любимого.

Совсем неважно. Потому что вокруг война, гибнут люди, и некогда думать о любви.

А после… Сначала надо дожить.

— Ты тоже навсегда в моём сердце, — шепчет он и заходит в палатку.

Сумерки в ответ молчат…