В серых глазах Малфоя отражалось небо, Гарри смотрел в них и не мог оторваться: казалось, еще немного — и он взлетит от переполнявших его эмоций в это серо-синее небо, как птица.

— Какой ты красивый, — сказал Гарри, не отрывая взгляда. Его пальцы скользили по бледному лицу, будто бы изучая, впитывая, запоминая. Они ласкали пепельные брови, острые скулы, длинные запутанные волосы. Каждое прикосновение дарило невероятные ощущения, которые опаляли его грудь жаром. Внутри все горело и переворачивалось — слова и чувства пытались вырваться наружу.

— Я люблю тебя, Драко, — выдохнул Гарри и понял, что он только что сказал самые нужные и правильные слова за всю свою жизнь. — Люблю, люблю, люблю...

Он прижался к тонким губам, по щекам текли слезы, смешиваясь с солоноватым привкусом крови.

— Гарри, осторожно, пригнись! — где-то рядом закричала Гермиона. Через секунду она уже стояла позади Гарри, вовремя прикрыв щитом от темномагического заклятия.

— Ты с ума сошел, как можно спокойно сидеть и мечтать посреди сражения, на поле боя?! — зашипела подруга, прикрывая его своей спиной, но, встретив в ответ безумный взгляд, осеклась. — Гарри, что с тобой? Ты ранен?

— Со мной все в порядке, Гермиона. Просто я только что понял, что люблю его.

— Ты уверен, что ты в порядке? Что ты несешь? Какая любовь? Кого его?

— Драко.

— Палата Мунго какая-то. Послушай, Пожиратели наступают, у нас потери… Ты нужен нам! Приди в себя!

Гарри медленно встал, снял с себя мантию и аккуратно опустил на неё светловолосую голову любимого. Гермиона, охнув, тихо осела рядом:

— Гарри, это же Малфой! Сектумсемпра...

— Да, Миона. Пожалуйста, позаботься о том, чтобы кто-нибудь нашел его тело, — он вздохнул, словно принимая для себя какое-то решение, и двинулся в направлении самого центра боя.

— Мы скоро встретимся, Драко.