Аромат его любви

Некоторые люди воспринимают мир на вкус. Или на цвет. Другие — преимущественно на ощупь. Драко Малфой мир воспринимает на запах. Он и сам не знает, почему так вышло. Просто после Выручай-комнаты в нем проснулись некоторые необычные способности — не интересуясь его мнением на этот счет.

Он по-прежнему чувствует те запахи, которые способно уловить обычное человеческое обоняние, и не способен различать те тончайшие нюансы, которые подвластны только обонянию животных. О, нет! Драко фиксирует запахи чувств и состояний, эмоциональных потрясений и ощущений, он ловит ароматы мыслей и определяет запах магии.

В другое время Малфой не преминул бы сделать из своего редкого дара сенсацию. В другое время, до Выручай-комнаты. Но не сейчас. Сейчас ему вполне достаточно того, что он не сошел с ума от обилия обонятельных впечатлений, что обрушились на него наутро после Битвы за Хогвартс. Не сошел с ума и смог разобраться если не в природе своей способности, то хотя бы в том, как можно с ней уживаться и даже использовать на практике.

О том, что он может в прямом смысле слова унюхать выгоду или ощутить запах беды, Малфой предпочитает никому не рассказывать. Он вообще старается поменьше болтать — после Выручай-комнаты. Его умение сродни искусству читать мысли — а кому это понравится, знать, что вы разговариваете с человеком, ощущающим слабый аромат вашей надежды или невыносимый смрад, исходящий от вашей зависти?

В Азкабане Драко чуть не задохнулся. Царивший там коктейль запахов был не слишком изыскан: страх, ненависть, отчаяние, стыд, агрессия, тоска, ужас, безумие. Любой из них противен сам по себе, а уж смешанные все вместе, они составляли такую адскую смесь, от которой Малфой терял сознание по нескольку раз на день. Хвала Мерлину, в Азкабане он просидел недолго.

Теперь Драко избегает больших скоплений народа — слишком сложно сохранять невозмутимое выражение лица, в то время как твой мозг буквально вскипает от обилия поступаемой информации. Если бы он захотел, мог бы написать книгу — о том, например, что аромат уверенной силы, который исходит от нынешнего министра магии Кингсли Шеклболта, похож на запах дорогого коньяка — терпкий, пряный, с огненной горчинкой…

А запах тоски, который источает Джордж Уизли, больше всего похож на запах чердачной пыли, с легким — едва ощутимым — привкусом лаванды…

Страсть Панси Паркинсон, вожделеющей Блейза Забини, сшибает с ног ядерной смесью пачулей, мускуса и горелой бумаги — и не спрашивайте, почему это так, откуда ему знать об этом?..

Сломленная гордость Люциуса пахнет свежеспиленным деревом, кислым щавелем и немного — совсем чуть-чуть — то ли кровью, то ли разогретым металлом...

Книжная мудрость Грейнджер за три ярда разит гвоздикой, анисом и маггловским поп-корном…

А вот от мамы всегда исходит тонкий аромат молока с корицей — так пахнет ее любовь к сыну. Жаль только, сырой запах свежей земли все портит — так пахнет ее страх…

Драко мог бы написать книгу о том, какие запахи источают радость и скука, торжество победителя и отчаяние обреченного на смерть, мгновенная вспышка ярости и давняя застарелая боль — мог бы, но зачем? Вряд ли кто-то, кроме него, сможет поверить в то, что это именно так, а не иначе. В конце концов, мир полон субъективных оценок и индивидуальных истин, а людям, хоть волшебникам, хоть магглам, свойственно ошибаться. Жаль, что он понял это слишком поздно — только после Выручай-комнаты.

Поэтому Малфой никому не рассказывает о своей удивительной способности — то ли проклятии, то ли даре. И, наверное, именно поэтому он избрал себе профессию, в которой можно максимально сконцентрироваться на ароматах, сведя при этом к минимуму контакты с живыми людьми. Ему нравится сознавать, что запах мяты является просто запахом мяты, а не запахом безнадежной влюбленности Грегори Гойла в Дафну Гринграсс. А тошнотворный дух гноя бубонтюбера — не более чем естественный для этого самого гноя запах, а не отвратительное доказательство того, что вдова казненного МакНейра истово ненавидит все семейство Малфоев — оправданное и выжившее.

Драко варит свои зелья, радуясь тому, что резковатый аромат бергамота по-прежнему сохранил для него свою привлекательность, хотя и неразрывно связан теперь с запахом презрения Рона Уизли — того, с которым Рон смотрит на Драко; а Смердящий сок Мимбулус мимблетонии все еще вызывает у него отвращение, потому что на самом деле жутко воняет, а не потому, что именно так пахнут угодничество и подобострастие Долорес Амбридж по отношению ко всем — абсолютно всем — победителям.

Малфой никогда не напишет об этом книгу. Возможно, всего этого на самом деле и нет — и он просто сошел с ума после Выручай-комнаты, и обитает теперь где-то в пространстве чистого незамутненного безумия. И здесь, в малфоевском безумии, у решительности запах кедровых орешков, а у храбрости — полироли для метел. Благородство пахнет недозрелыми апельсинами, а мужество — только что сваренным кофе. У щедрости запах размолотого ячменного зерна, у нежности — горьковатый миндальный аромат, надежность пахнет холодным северным морем, а возбуждение — свежей сосновой хвоей. Если смешать все эти ароматы вместе, получится очень странная смесь — успокаивающая и будоражащая одновременно.

Так пахнет только один человек во всем мире. И когда этот человек обнимает Малфоя, тот всей грудью вдыхает его запах, и каждый раз у него горло перехватывает от острого чувства незаслуженности собственного счастья. А еще от робкой надежды, что однажды — если только Драко постарается изо всех сил и не станет разочарованием для этого человека — он сможет ощутить аромат его любви. Любви, которую Гарри Поттер когда-нибудь почувствует к Драко Малфою…