Когда зеленые лужайки Гайд-парка оказываются усыпаны желтым шуршащим ковром…

Когда самым продаваемым зельем в аптеках Диагон-аллеи становится Перечное…

Когда маглы всерьез расстраиваются, забыв дома зонтик, а маги накладывают на себя согревающие и водоотталкивающие чары совершенно автоматически…

Когда осень уверенно усаживается на троне, увитом виноградной лозой, и водружает себе на голову венок из багряных, оранжевых и коричневых листьев…

Когда в календаре окончательно и бесповоротно поселяется октябрь, Драко Малфой делается болен, и ни один колдомедик не может помочь ему ни за какие деньги…

К колдомедикам, впрочем, Драко и не обращается — зачем? Он знает свой диагноз, равно как и то, что диагноз этот ужасен, болезнь его неизлечима, и спасение от нее лишь одно — смерть...

Но над смертью своею Малфой не властен, как не властен с некоторых пор и над жизнью, и потому каждый октябрь он встречает одинаково — запрокинув голову в небо, с которого срываются тяжелые холодные капли дождя, он вновь и вновь задает этому небу один и тот же вопрос — и никогда еще не добился ответа…

Близкие и родные знают, что осенью Драко нельзя тревожить и волновать, но даже если бы они и делали это — вряд ли он на самом деле тревожился бы и волновался. Потому что с началом ненастных дней приходят в его голову ненастные мысли, а в душу скользкой змеей заползает тоска, и нет спасения от этой тоски, и нет избавления от этих мыслей…

Любимая жена и единственный сын, фамильный бизнес и старые друзья, неотложные дела и веселые развлечения — все тускнеет и уходит на второй план, все окутывается клочьями осеннего тумана и прячется под слой опавшей листвы, все теряет свою важность и значение, все распадается и рассыпается, становится прахом и тленом, сдается на милость грозной неизлечимой малфоевской болезни…

Воспоминания рвут душу в клочья и травят ее синильной кислотой — Малфой знает, что эти слова банальны, но никаких других подобрать не может, потому что каждую осень он задыхается от боли и отчаяния точно так же , как много лет назад — той далекой осенью, когда он еще не был болен, вернее, когда у него было лекарство…

Но с тех пор прошли годы и годы, облетели тысячи листьев, на землю упали миллионы дождевых капель, а Малфой неизлечимо болен, и каждую осень, как у всех хронических больных, у него случается обострение, и он упивается этой болезнью, не находя в себе сил излечиться…

У его болезни зеленые глаза, хрипловатый баритон и еле заметный шрам под копной вечно взлохмаченных волос. У его болезни есть звучное имя, всемирная известность, статус национального героя, любимая жена и трое детей. Такой болезнью не стыдно болеть — впрочем, Драко не думает, стыдно или нет, он просто болеет, и, закрывая глаза, вновь и вновь прокручивает в памяти их с Гарри давнюю — единственную — осень, такую безнадежную, такую безумную, такую счастливую…

Осень всякий раз выпивает его до капли, иссушает и обезвоживает, делает глаза пустыми, улыбку — ровной, слова — равнодушными. Таким — спокойным и равнодушным — он возвращается к своей жизни, к своим делам и обязанностям, как раз вовремя, чтобы принять участие в предрождественских хлопотах и провести итоговое собрание акционеров. Малфой без сожаления расстается с очередной осенью — он знает, что и на этот раз не выздоровел, он знает, что все это — лишь передышка, которую дает ему болезнь до следующего года…

До того времени, когда с деревьев вновь полетят листья, а в воздухе горько и безнадежно запахнет кострами…

Когда магловские девчонки сменят мини-юбки на джинсы, а в руках станут носить картонные стаканчики с горячим кофе…

Когда вазы на столах в Малфой-мэноре наполнятся пестрыми астрами и хризантемами…

Когда серые белки станут выходить на парковые дорожки и просить орехов и хлеба…

Когда Гарри Поттер примется бесцельно бродить по Лондону, запрокидывать голову в пасмурные, набрякшие дождем небеса, и задавать им, этим небесам, один и тот же вопрос, на который никогда, никогда нет ответа. Потому что небо не разговаривает с теми, кто однажды отказался от своей любви…