* * *

Ровно в 8:20 утра Драко Малфой переступил порог Большого Зала. Ужасно хотелось есть, учитывая, что он просидел в Подземельях около суток, не съев ни единой крошки хлеба. Сев за стол, он исподтишка глянул в сторону гриффиндорцев и, не обнаружив Золотого Мальчика, начал с аппетитом наворачивать овсянку. Вот только вкуса еды он совершенно не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал, кроме пустоты в душе и липкой каши, которая комом застревала где-то в горле. Или это была не каша?

Тут двери плавно распахнулись, и в Большой Зал завалилось Золотое Трио с неизменным шрамоголовым недоразумением во главе. Они дошли до гриффиндорского стола и заняли свои обычные места. Драко снова взглянул в их сторону, надеясь поймать блеск зелёных глаз, но увы, Поттер даже ухом не повёл в его направлении. Он увлечённо о чём-то трепался с Грейнджер, и блондина это жутко взбесило, впрочем, он не подал вида.

В 8:30 утра в помещение ворвалась стая сов. Они быстро пролетели, разбрасывая письма и «Ежедневные Пророки» своим хозяевам. Но одна сова задержалась дольше остальных. Она неспешно кружила под потолком между наколдованных облаков, как бы привлекая внимание студентов. Затем, сделав последний круг, она направилась к слизеринскому столу, прямиком к Драко Малфою. Весь зал сидел молча, наблюдая, как птица бросает крохотный букет белых подснежников в руки Слизеринскому принцу. Цветы были перевязаны белоснежной шёлковой ленточкой и источали сладкий аромат поздней зимы. Они были идеальны... учитывая ноябрь месяц. Драко заметил, что сова уселась на стол и протянула ему лапку, в надежде на то, что слизеринец отвяжет то, что было привязано. Это была записка. Драко вопросительно посмотрел на птицу, пытаясь понять, чья она, но та, лихо взмахнув крыльями, набрала высоту и исчезла из поля зрения завтракающих студентов.

Все находящиеся в Зале уставились на Малфоя в ожидании. Он развернул записку дрожащими руками и начал безмолвно читать:

«Ты пробиваешься, пытаешься дышать.

Ты белой пастилой накрыт, бедняга.

Тебя бы вытащить… нельзя! Не мне решать…

А если выбьешься — тебя потом бродяга

В толпе на рынке будет продавать…

Продаст, а что потом… Не знаешь?

Тебя не станет очень скоро, как мне жаль…

Завянешь и умрёшь... ты понимаешь… *

А вот я сперва не понял почему ты боишься. Надеюсь, ты сможешь простить очкастого идиота. Ты мне очень дорог, и я надеюсь, что когда-нибудь мы всё-таки сможем показать этому миру нас. Я знаю, что мы с тобой надолго вместе, скорее всего — навсегда. Знай, я тебя не отпущу просто так! Если ты уйдёшь — я уйду следом за тобой, и неважно, что за место это будет: Арктика, Марс или Преисподняя. Я приду за тобой, отвоюю тебя и никуда больше не отпущу.

P.S. Не смотри в мою сторону после прочтения письма, а-то кто-нибудь что-нибудь заподозрит».

Драко спокойно сложил записку и засунул в карман. А потом осмотрел всех внимательным взглядом и громко спросил:

— Ну и чья же сова только что принесла мне очередное признание в любви?

— Мы её вообще впервые видели, — раздалось с другого конца слизеринского стола. — Ты хочешь сказать, что не знаешь, кто её владелец?

— Не имею ни малейшего понятия, учитывая, что автор данного безобразия не подписался. — Драко почти не соврал.

Все поспешно посмотрели на ближайших соседей и молча продолжили завтрак. Большой Зал медленно наполнялся шёпотом, а потом все уже в полный голос обсуждали то, что произошло 5 минут назад.

Драко и Гарри быстро переглянулись, но этого было достаточно, чтобы понять — между ними снова всё хорошо. А Невилл Лонгботтом, заметивший быстрый обмен взглядами, добродушно ухмыльнулся чему-то и потянулся за джемом.

* * *

Если бы этим утром кто-нибудь обратил внимание на бегущего в неизвестном направлении Гарри Поттера, то в его левой руке был бы замечен небольшой флакончик чёрной краски, на котором было примечание: «Краска действует 12 часов». Но даже самый внимательный человек не заметил бы крохотной подписки: «Возможно применение к животным».